Швейцарец. Лучший мир  - Роман Злотников

Так вот, по планам, до конца сентября тридцать восьмого года развитие СССР должно было идти с куда большим перекосом в сторону мирных областей, чем не только в изначальной реальности Алекса, но и в большинстве остальных. И только после заключения Мюнхенского соглашения Сталин должен был громогласно, на весь мир, объявить, что всё – новая мировая война совершенно точно и однозначно началась и СССР теперь перестраивает экономику на военные рельсы… И так оно и шло. Достаточно сказать, что общий объём производства танков и другой бронетехники в СССР этой реальности к моменту гибели Сталина составил едва пять с половиной тысячи единиц. В отличие от более десяти тысяч, которые были произведены к тридцать пятому году в той реальности, в которой Алекс впервые начал интересоваться этим вопросом. Так что даже подробных планов по существенному расширению производства порохов и взрывчатки на конец тридцать пятого года ещё не имелось. Ими собирались заняться только годах в тридцать шестом – тридцать седьмом. А пока развивали гражданское химическое производство.

Кроме того, сыграло свою роль и то, что после гибели во время «путча» Фрунзе и его близкого окружения, составлявшего наиболее адекватную часть руководства наркомата обороны, и тактикой, и стратегией вновь стали рулить почти сплошь «герои Гражданской войны», безо всякого знания о будущем. Вследствие чего все ошибки начального периода войны изначальной реальности Алекса были здесь повторены в полном объёме – и вынос основной линии укрепрайонов на новую границу, и концепция «войны малой кровью на чужой территории», вследствие чего огромные запасы боеприпасов, снаряжения и топлива оказались сосредоточены в приграничных регионах и точно так же оказались очень быстро захвачены наступающим вермахтом, и размещение значительной части мест дислокации как линейных частей и соединений, так и аэродромов и даже госпиталей в пределах досягаемости не только авиации, но и даже полевой артиллерии вероятного противника, ну и так далее… Что вкупе и привело к тому самому «снарядному голоду», протянувшемуся аж с осени сорок первого до начала зимы сорок третьего. И сильно усугублённому ещё и тем, что новые власти умудрились ещё до нападения на Советский Союз так сильно испортить отношения с США, что программа ленд-лиза оказалась распространена на СССР только в конце сорок второго…

Конечно, можно было бы ничего в этой области не предпринимать. Если Сталин, Фрунзе и Киров останутся на своих местах, никаких особенных проблем с производством порохов и взрывчатки в частности, как и вообще все химической продукции в целом, явно не будет. Как и глупых стратегических решений. И вообще, после того как Алекс принесёт им информацию по «путчу», на нём, совершенно точно, можно будет поставить крест. Ну не тот Иосиф Виссарионович человек, чтобы такое простить и уж тем более ещё раз так подставиться… Но Алекс увлёкся. Возможно, сказалась и ностальгия. В конце концов, он же химик, а последние несколько тактов ему пришлось заниматься почти исключительно чем угодно – металлургией, сваркой, производством турбин и вооружения, добычей полезных ископаемых и так далее, но не химией. Некая отдушина случилась во время последнего такта в прошлом, когда его провезли по ряду химических предприятий, но и там он выступал скорее в качестве ревизора-технолога. Так что он прямо-таки «заболел» этой темой.

Первой технологией, которую он «нарыл», оказался турбодетандер. Изобретённый, кстати, советским учёным Петром Капицей как раз в конце тридцатых годов. Потом Алекс увлёкся ракетными порохами, низкое качество которых, кстати, сильно мешало развитию ракетной техники в тридцатые-сороковые годы. Следующая, так сказать, «прорывная» технология, которая способна была сильно облегчить положение дел с боеприпасами, к химии на первый взгляд не имела никакого отношения. Но её освоение позволяло не только изрядно удешевить производство боеприпасов, но и существенно сократить использование в этом производстве редких и цветных металлов. Это была технология производства стальных гильз… Впрочем, немного разобравшись, он понял, что сильно ошибся насчёт того, что данная технология не имеет отношения к химии. Потому что одним из ключевых элементов этой технологии являлось производство лаков и красок, используемых для покрытия готовых боеприпасов… И вот изучение истории разработки и промышленного освоения этих технологий привели Алекса к совершенно новой области, которой он, к собственному стыду, ранее практически не занимался, а именно – к технологиям управления промышленностью и научно-исследовательскими разработками. А уже попытки что-то понять в этой теме оказались тем последним камешком, за которым последовала лавина, приведшая его к сотрудничеству с господином Бхаттаром и его коллегами…

Алекс тяжело вздохнул и, открыв почту, вывел на экран присланный профессором материал. Разговоры разговорами, но его следовало прочитать. И как можно более внимательно. Причём не столько на предмет наличия «анахронизмов», сколько… ну а как вы думаете, какие у него появились мысли после того, как Ванька прошёл через портал и остался жив? Вот то-то и оно… И дело было не только в том, как убедить Сталина отпустить Эрику. Шанс на это был, и неплохой! За время общения с этим человеком Алекс избавился от очень многих иллюзий и теперь точно знал, что тот не был ни кровавым маньяком, ни злобным тираном. Жёстким руководителем – да, безжалостным к тем, кого считал врагом или предателем, – да, человеком, относящимся к смерти и страданию куда более спокойно, – да, но не тираном и маньяком. А может, дело было ещё и в том, что в этой реальности Сталину не пришлось испытать такие потрясения, как смерть друга от рук, считай, соратников или самоубийство жены? Кто знает… Так что шанс договориться, несомненно, был. Не сразу и, скорее всего, только после того, как получится создать такую реальность, в которой СССР сможет сохраниться и выйти на траекторию устойчивого развития, но был. И самым важным в связи с этим для Алекса становился вопрос: в какой мир его жена и сын должны будут прийти? Ибо «победы» той ипостаси СССР, которая сложилась в его изначальной реальности, он совершенно не желал. Да и не верил в неё. Но и с пониманием того, как должен измениться СССР, чтобы стать местом, в котором действительно хочется жить, но при этом точно суметь победить в экономическом противостоянии со «свободным миром», у него был полный швах. Эвон, один раз попробовал – и на тебе! Но и сидеть сложа руки опять же не выход. Ладно, будем уподобляться той самой лягушке из старинной притчи, которая смогла выпрыгнуть из кувшина с молоком[14]. С флотом же получилось. Пусть и далеко не с первого раза…

К Рождеству наконец прислал свой материал Краббе, полностью оправдав те надежды, которые Алекс начал питать после того памятного разговора. Помимо подробного полицейского досье, которое имелось в распоряжении Алекса уже в четырёх вариантах, Гюнтер умудрился собрать информацию о заметной части людей, присутствовавших в тот момент в пивной и её ближайших окрестностях. Причём не только имя, фамилию, возраст и род занятий, но и предыдущий жизненный путь, психологические наклонности, а по кое-кому и причины их появления в данном месте в данное время. А также нарисовал поминутную схему развития происшествия, включающую в себя и маршрут подхода Эрики к точке, с которой она начала стрелять.