Золото Дюка - Мэри Уильямс

– А может быть, у него нашлось дело повеселее в последний момент, например, поиграться с богатой вдовушкой? – подхватила Леона. – Не принимай меня за дурочку, лучше помолчи. Не надо меня жалеть. Он не пришел, и все.

Сол прикусил губу и поправил свой лучший галстук. Он пригладил успевшие растрепаться на ветру волосы и взглянул в окно на тропинку.

– Да сядь ты! – прикрикнула Леона, – А, я сейчас выну пирог.

Он придвинул к столу два стула, пока она ходила в кухню. Через секунду Леона вернулась с подносом, уставленным блюдами.

Они попробовали вино, перед тем как начать есть. Сол спросил:

– Я думал, что дядя Дюк будет здесь. Почему его нет?

– У него дела. Придержи свои вопросы, Сол, и ешь. Помни, что еще надо присмотреть за скотиной, так что тебе придется опять потом переодеться. И если отец к тому времени не появится, нужно будет сходить в поселок и узнать, не видел ли его кто-нибудь «У Рэма». И отнесешь яйца Сэму Форесту, чтобы завтра не ходить. Они в маслобойне.

– Хорошо.

Сол ел с аппетитом, а Леона с трудом проглатывала пищу, но старалась не показать виду, что не может есть.

– Теперь, – сказала она, когда пирог и пудинг были наполовину съедены, – собирайся. И никаких поблажек.

Сол вскочил, ухмыляясь.

– Еще глоток твоего вина, ма, и я помчусь туда и обратно быстрее ветра.

Она налила немного в маленький стаканчик и подала сыну. Через минуту он уже шагал вниз через вересковые заросли, к деревне. Стало почти совсем темно, когда Сол вернулся, и к тому времени Леона закончила почти всю работу на ферме.

– Никто не видел его, – сказал он матери, – я прямо не спрашивал, но они сами сказали бы, если бы видели или слышали о нем.

Она молча согласилась с ним и сказала:

– Тебе лучше пойти лечь спать. Ты сегодня достаточно поработал.

Горечь, проскользнувшая в ее бесстрастном голосе, остановила Сола. Он замер у двери гостиной.

– Что с тобой, ма? Мне очень жаль...

Леона коротко рассмеялась. Ее зеленые глаза сверкнули в отблесках огня.

– Жаль меня? Не стоит. Я просто была дурой, думая, что человек может измениться. Слава Богу, в тебе нет ничего от Сарна.

– О чем ты?

– Ни о чем. Ты задаешь слишком много вопросов! Благодарю Бога, если он есть, что ты похож на меня, а не на Сарна. По крайней мере, я умею держать слово. И я знаю, что и на тебя можно положиться.

– Да, мама.

Она медленно покачала головой.

– Не надо грустить, мой мальчик. Нам хорошо вместе, верно? Ты счастлив, скажи?

– Конечно. И я рад, что теперь с нами дядя Дюк.

– Дюк, – мягко повторила Леона. – Но не обманывайся, что он останется здесь навсегда. Как только рудник заработает, думаю, он уйдет. Ты не должен верить людям, Сол. Они того не стоят.

Сол давно спал. Леона, закончив необходимую работу по дому, заперла дверь на ночь. Хотя она была измотана физически и душевно, сон никак не шел. Не было спокойствия в ночном воздухе, все звуки, которые издавали таинственные существа, прятавшиеся в ночи, проникали в дом и мешали уснуть. Все в природе имело смысл и назначение. Все, кроме нее самой.

Впервые в жизни Леона почувствовала себя совсем одинокой. Конечно, у нее был Сол. Но он не будет вечно жить около нее, да она и не хотела этого. Тогда что беспокоит ее? Отсутствие мужчины? Но они все одинаковы: берут то, что хотят, и уходят в погоне за новым приключением, не неся ответственности за то, что остается после них. Так, много лет назад, младенцем она была оставлена в лесу Келин Вудс и ее подобрала Сара, чтобы вырастить и выдать потом за своего беспутного сына.

Кто она на самом деле? Откуда взялась? И правда ли, что ее подкинула молодая цыганка, которой было все равно, умрет или выживет ее ребенок? А может быть, ее мать была аристократкой и стыдилась ее появления на свет? Никто никогда не узнает этого. Она, Леона, выросла под именем Дарк, и так осталась с этим именем навсегда, жена бродяги и мошенника.

Ей захотелось вдохнуть свежего воздуха, снять напряжение, которое не давало уснуть. Леона вновь отперла входную дверь и вышла. Луна стояла высоко, зеленоватый бледный свет заливал все вокруг. Вдали, в четырех милях отсюда, спрятанные в тени, лежали две деревушки – Соул и Арегвиннин. Слева от Соула к ферме шагал мужчина, голова решительно поднята, волосы развеваются по ветру. Сердце у нее упало, комок забился в горле, дыхание стеснило.

Дюк.

Леона будто завороженная смотрела, как он приближается, охваченная чувствами, в которых долго не признавалась самой себе. Она не желала подчиняться инстинктам собственного тела и старалась побороть их. За несколько ярдов до фермы Дюк внезапно остановился. Волевые, резкие черты его лица, озаренные лунным светом, как будто были вытравлены на темном фоне неба. Постояв недолго и оглядев ферму, он направился прямо к полуоткрытой двери.

Леона вернулась в гостиную и сделала вид, что вытирает стол. Раздался скрип двери, звук задвинутой щеколды, потом послышались шаги. Она только слегка повернула голову.

– Ну? – спросил Дюк, подойдя к ней сзади вплотную и дыша в волосы. – Все еще ждешь? – Голос его был нетерпеливым и глухим. – Сколько это будет продолжаться, Леона? Сколько времени ты собираешься потратить на этого никчемного бродягу? Не можем мы... Тебе еще недостаточно, дорогая ты моя? Нельзя впустую тратить жизнь, ни твою, ни мою. Это было начертано с самого начала: мы с тобой, ты и я...

Его рука охватила плечо Леоны, потом опустилась на мягкую грудь. Она застыла, чувствуя, как бешено бьется ее сердце. Потом высвободилась резким движением.

– Нет! Не смей. Это бесполезно. Ты уехал тогда. Теперь поздно. – Леона обернулась, негодующе глядя на Дюка. – Когда ты был нужен мне, тебя не было. А теперь мне никто не нужен – ни один мужчина. Только Сол. Ты можешь это понять? – Голос ее поднялся до крика. – Я не игрушка, Дюк, которую кто-то подберет, а потом бросит за ненадобностью, когда она надоест.

– Я никогда так не поступлю, и ты это знаешь. Никогда больше. Мне нужно было добыть денег. Разве не на эти деньги я сейчас восстанавливаю рудник? Разве ты смогла бы сделать это без моего золота?

– Может, и нет. А может быть, я нашла бы выход. Но, если ты думаешь, что покупаешь меня... – Она замолчала, увидев вдруг, как боль исказила обветренные суровые черты лица Дюка.

Он отвернулся и покачал головой.

– Нет, Леона. Я никогда так не думал. Или ты придешь ко мне сама, нежная и полная желания, или... – Он помолчал. – Может быть, когда здесь все наладится и работа пойдет, я смогу уехать. Это тебя устроит, Леона?

– Нет, – последовал резкий ответ.

– Тогда какого черта...

– Будь моим другом, Дюк. И сделай это для Сола тоже. Мы оба хотим, чтобы ты жил с нами. Даже более того... – Она оборвала фразу, и черты ее смягчились, а в голосе зазвучали умоляющие нотки.