Страх. Как бросить вызов своим фобиям и победить - Ева Холланд

В наши дни Фрейд известен такого рода теориями, и его влияние на психологию и психиатрию огромно. Однако карьера Фрейда едва не пошла совсем по другому пути. Он изучал нервную систему рыб и раков и принял участие в разгоревшейся в то время дискуссии о том, как сообщаются клетки нашего мозга. Фрейд настаивал (и, как оказалось, правильно) на том, что между нейронами имеется физическое расстояние, а в 1895 году он написал, что «основное содержание этого нового знания заключено в том, что нервная система состоит из отдельных, одинаково построенных нейронов… которые примыкают друг к другу как к чуждым частицам ткани»[2]. Нейробиолог Джозеф Леду приписывает Фрейду выражение «контактные барьеры», характеризующее точки соединения между нейронами. «Хотя для своего времени эти понятия были поразительно новыми, – пишет Леду, – Фрейд ощущал, что прогресс в понимании мозга будет, на его взгляд, слишком медленным, поэтому ушел от нейронной теории разума и занялся чисто психологическими вопросами. Остальное – история».

Фрейд не ошибался: до множества важных достижений неврологии оставались еще целые десятилетия. Но, к счастью для тех из нас, кто страдает от фобий и других проблем, связанных со страхом и тревожностью, понимание физических механизмов мозга ушло далеко вперед.

Я помню, когда впервые узнала о классическом условном рефлексе. Это было в шестом классе, примерно в то же время, когда у меня случился первый припадок. На Рождество мне подарили кассету с дебютным альбомом группы Barenaked Ladies – Gordon. Я не вполне понимала их тексты, очень насыщенные и пронизанные аллюзиями, а вторая строфа четвертого трека на стороне «А», Brian Wilson, содержала упоминание о собаках Павлова.

Я представляю себе темный вечер в нашей гостиной, старинный деревянный шкаф, на котором стоял наш стереомагнитофон, то, как я вставляю кассету в деку, а потом вынимаю из коробочки от кассеты напечатанные мелким шрифтом тексты и сосредоточенно их изучаю. Как обычно, если я не могла что-то понять, я обращалась к маме. Она и объяснила мне основы работы Павлова.

Тогда это было мне не очень понятно. Зачем нужно заставлять собаку пускать слюни без причины? Но я запомнила мамин ответ и до сих пор всегда, когда думаю об условном рефлексе, слышу голос солиста Стивена Пейджа, негромко поющий у меня в голове. Назовем это условным рефлексом!

Все, что я делала в тот вечер – слушала слова, обрабатывала их значение, узнавала и сохраняла в памяти новую информацию, формировала долговременную память обо всем событии, – было возможно благодаря поразительным свойствам человеческого мозга. Там происходит много важных вещей. Но до последнего времени я воспринимала все это как нечто само собой разумеющееся. Мне никогда не приходило в голову поинтересоваться: «Как работает мозг человека? Что в нем происходит, когда я боюсь?»

Наш мозг получает, обрабатывает и передает информацию, используя особые клетки, называемые нейронами, или нервными клетками. У нейронов имеются два вида отростков, или ветвей, отходящих от основного клеточного тела: аксоны, которые передают информацию, и дендриты, которые ее получают. Связи на разрывах между этими двумя (правильно предсказанные молодым Фрейдом там, где аксон одного нейрона передает информацию дендриту другого нейрона) называются синапсами.

Мозг содержит больше восьмидесяти миллиардов нейронов и триллионы синапсов. Когда нейрон «выстреливает», то есть получает стимул и пересылает эту информацию по своему аксону к другому нейрону, он может передавать сообщение со скоростью выше ста пятидесяти километров в час. Хорошая штука, если учесть, что, хотя большинство аксонов микроскопически малы, длина некоторых из них может превышать метр, так что они проходят в нашем теле от мозга до конечностей. Один нейробиолог подсчитал, что длина аксонов взрослого человека в сумме может достигать нескольких сотен тысяч километров.

Здесь возникает еще один вопрос. Мы склонны думать о мозге как о чем-то особенном, отделенном от нашего тела, о морщинистом комке в черепе, как о дирижере, стоящем отдельно от оркестра на своем возвышении. Но наше тело и мозг сложно взаимосвязаны всеми возможными способами: мозг отделен от тела не больше, чем череп от остального скелета или сердце от артерий и вен.

В совокупности головной и спинной мозг составляют то, что мы называем центральной нервной системой. Ее помощница, периферическая нервная система, – вся система нервов и нервных клеток, которые не являются частью этих двух основных структур: аксоны, которые несут информацию и инструкции от центральной нервной системы ко всем нашим мышцам, и афферентные (сенсорные) нейроны, которые несут информацию от каждой части тела обратно к центру. Именно эта система собирает все, что мы знаем о состоянии своего тела: тепло и холод, давление, боль и так далее. Эта сенсорная информация проходит по спинному мозгу к головному для дальнейшей обработки. В настоящий момент именно она доводит до вас образ этих слов.

В самом мозге нейроны организуются в группы и системы, называемые ядрами центральной нервной системы, и формируют структуры для выполнения конкретных заданий. Одной из ключевых структур, представляющих для нас интерес, является таламус (или таламусы, поскольку таламусов, как и большинства структур мозга, два, по одному в каждом полушарии). Это своего рода сторож, регулирующий поток сенсорной информации от тела к коре головного мозга. Гипоталамус – это еще одна регуляторная структура. Он работает параллельно с частями ствола головного мозга, самого старого с эволюционной точки зрения и самого нижнего отдела мозга, управляя автономной нервной системой – непроизвольной невидимой системой, которая регулирует работу внутренних органов: сердца, пищеварительного тракта, легких, мочевого пузыря и т. д.

Сосед гипоталамуса, миндалевидное тело (амигдала), – это структура, имеющая ключевое значение в любой концепции страха, настолько важная, что Джозеф Леду, который сделал карьеру на изучении страха, назвал свою состоящую из ученых рок-группу «Амигдалоиды» (The Amygdaloids). Работа миндалевидного тела – в очень упрощенном виде – состоит в получении сенсорной информации и ее обработке на предмет наличия угрозы. Если угроза обнаружена, миндалевидное тело дает гипоталамусу знать, что пора запустить механизм автономной нервной системы, известный как «бей или беги». Оно может работать, не заботясь о том, чтобы получить разрешение «сверху», то есть от коры головного мозга. Его работу могут запускать даже стимулы, которых мы не осознаем.

Над этими более мелкими структурами и вокруг них расположена «начальница»: кора головного мозга, испещренный глубокими морщинами купол мягкой материи, который можно почти всегда увидеть на детских рисунках мозга. Считается, что он является ключевым для всего многообразия умственных функций высшего порядка, от перцепции и сознания (скорее в философском смысле, чем в простом смысле бодрствования или комы) до сложных движений, памяти и интеллекта. Именно он дал Стефу Карри возможность сделать трехочковый бросок, создал «Гернику» Пикассо и помог нарисовать классическую карикатуру в The New Yorker, на которой приветливая макаронина ригатони кричит в телефонную трубку: «Фузилли, бесноватый ты сукин сын, как дела?» Благодаря коре головного мозга мы можем переносить обиды, лелеять неуверенность в себе и годами расхлебывать последствия совершенных нами ошибок.