Убить зверя - Наташа Шторм

— А Ваша жена живёт тут, в деревне?

— Я не женат.

— Правда? ― подруга взвизгнула. ― Может, тогда сходим вечером на речку, закат посмотрим или просто прогуляемся?

Матвей остановился и тяжело вздохнул.

— Девочка, остановись. Сходи вечером на танцы и познакомься там со своим ровесником. А я за свою жизнь столько закатов перевидал, что тебе даже не снилось. Да и вставать мне рано.

Машка надулась, но не успокоилась.

— Мне совершенно неинтересно с ровесниками. Я предпочитаю более зрелых мужчин. Это Янка у нас помешана на молодых. Вот и жених её ― совсем пацан. А я, когда решу выйти замуж, выберу мужчину постарше.

Я чуть не задохнулась от злости. Какого чёрта она приплела меня и Славика? А… женская ревность. Если бы она сейчас находилась на моём месте, а я плелась рядом, о присутствии любимой подруги Машенька даже и не вспомнила.

— Вот и молодец, Яна. Всегда надо выбирать шапку по себе. Интересы пары не должны различаться коренным образом.

Он легонько переместил меня вдоль груди и прижал немного крепче. Лёгкое неуловимое движение, но я его заметила. Это заставило моё сердце забиться чаще. Чтобы не видеть подругу, я уткнулась носом в шею мужчины, наслаждаясь запахом изысканного парфюма. Почему-то мне захотелось провести языком по этой шее, дотронуться до мочки уха. Слава Богу, мы пришли.

Баба Маня охала и суетилась. Оглядевшись по сторонам, Матвей положил меня на диван и ещё раз осмотрел ногу. Бинты появились через минуту, целый пакет, а ещё мешок с мороженым и минералкой.

— Скупили всё, что было, ― отчитался Пашка.

Матвей профессионально перебинтовал мою многострадальную щиколотку, и я подумала, что, возможно, он врач или ветеринар.

— Спасибо Вам, Матвей Дмитриевич. И простите за хлопоты.

Сосед не спешил уходить. Он поглаживал мою стопу под ошарашенным взглядом Машки.

— Баб Мань? Холод есть? Хорошо бы сверху положить. Это отёк снимет.

Старушка метнулась к холодильнику. Через минуту моя нога оказалась зажатой между двумя трёхлитровыми банками с холодным молоком, а сверху водрузилась замороженная курица в пакете.

— Ой, холодно.

— Потерпи.

Я приподнялась на локтях, когда почувствовала, что нежные руки растирают мои пальчики.

— Не надо, Матвей Дмитриевич, ― я покраснела, ― я вся такая грязная…

Сосед усмехнулся.

— Грязь не зависть, её отмыть можно. А кровообращение нужно восстанавливать массажем. Расслабься, ребёнок.

Я откинулась на подушку и расслабилась.

«Чёрт! Я, кажется, совсем потерял голову. Уже давно не чувствовал такого возбуждения. Хорошо, что плавки узкие надел!» ― Матвей вошёл во двор и сразу направился в летний душ. Вода в бочке нагрелась, а ему требовалась холодная, ледяная. Но не идти же снова на речку! Яростно обтираясь полотенцем, мужчина вошёл дом.

— Как речка, Матюша?

Дарья Филипповна сидела на высоком стуле и перебирала клубнику.

— Классная водичка, бабуля, просто супер.

— А я вот компотику в дорогу тебе наварить решила.

Матвей и забыл, что завтра собирался уезжать.

— Ты, ба, не спеши с компотиком. Я ещё на пару деньков задержусь у тебя. Хочу забор кое-где укрепить, да петли на калитке промаслить.

Дарья Филипповна лукаво улыбнулась.

— Петли, говоришь? Это не той ли калитки, что к соседке моей ведёт? Уж не Машенька ли тебя так заинтересовала?

Матвей закашлялся.

— Ба, ты чего? Да Машка с Янкой ― дети. Сколько им? Лет по семнадцать?

Старушка пожала плечами.

— Не знаю, сколько этой Яне, а Маше двадцать. Третий курс Университета закончила. Только ты там поаккуратнее будь. Андрюшка, отец её, большим человеком стал. Видал, сколько охраны с дочей понаехало?

Матвей обнял бабушку.

— Да ты так не нервничай. Меня совершенно не интересуют молоденькие барышни.

Развалившись на кровати, мужчина закрыл глаза и застонал. Боже! Как же его интересовали молодые барышни, точнее, одна из них.

― Дарья Филипповна! Тук-тук!

— А, Машенька, заходи!

Девушка вбежала в просторную кухню и покраснела.

— Дарья Филипповна! Бабуля приглашает Вас на чай с внуком. Ой, то есть с пирогом, конечно, но приходите с Матвеем. Он как-никак Янку нашу спас.

Старушка улыбнулась.

— Непременно придем. Так бабушке и передай.

Матвею совершенно не хотелось идти к соседям. От взгляда янтарных глаз мозг плавился, зато всё каменело в другом месте. Перед глазами всплывали чудесные упругие формы, прикрытые тонкой тканью купальника, и манящая ложбинка между ними. Повезёт же какому-то молокососу! Матвей ухмыльнулся собственной шутке.

— Ба, я не пойду. Устал.

Дарья Филипповна вошла в комнату внука.

— Матюш, ты ведёшь себя неприлично. Приём, можно сказать, ради тебя устраивают.

— Узнаю учительницу с пятидеситилетним стажем.

— Вставай немедленно, внук, и соизволь прикрыться. Ума не приложу, кто надоумил сделать тебя эту ужасную татуировку?

Матвей нехотя поднялся и натянул чёрную футболку.

— Довольна?

Дарья Филипповна кивнула.

— За мной, мой мальчик.

Баба Маня накрыла стол на веранде. Солнце ушло за дом и, наконец, воцарилась блаженная прохлада. Под навесом уже собралась вся многочисленная свита принцессы. Хозяйка разливала чай из самого настоящего самовара, а Маша безжалостно кромсала воздушные пироги.

— Присаживайся, герой! ― баба Маня указала на почётное место в центре стола. ― Тебе с капустой, с яблоками или с клубникой?

Матвей улыбнулся.

— Всего и побольше.

Машка, водрузив на тарелку три куска, уселась рядом и томно посмотрела на мачо.

— Вы кушайте. Бабушка и меня такие печь научит. Буду мужа своего баловать. ― Она незаметно опустила руку и провела по бедру мужчины.

Он ничего не сказал. Забрав свою тарелку, обошёл стол и приземлился на скамью рядом с Яной.

Я чувствовала себя беспомощным инвалидом, точнее, этим инвалидом сделали меня не в меру заботливые домочадцы. В моё распоряжение была предоставлена целая скамейка, за спину подложена пуховая подушка, забинтованная нога покоилась на табуреточке. Это чаепитие, в отличие от Машки, меня не возбуждало. Совершенно не хотелось встречаться с соседом, даже взглядом. Мне казалось, что все сразу услышат стук моего сердца и всё поймут. Но избежать вечеринки не получилось. Я разрывалась от злости, наблюдая, как Машка соблазняет моего героя. Моего, а не её. Это меня он спас от переломов при падении с яблони, меня нёс на руках от самой речки. Ладони сжались в кулаки. А в тот момент, когда подруга подкатила глаза и опустила изящную ладошку под стол, я готова была расстрелять её. Мне-то уж не знать уловки Марьи Андреевны. Захотелось уйти, нет, лучше уехать, сначала в Москву, а потом на острова. Пусть делают, что хотят. Неожиданно моя нога покинула табурет, лишь на минуту, чтобы потом оказаться на коленях соседа.