Убей Зверя сам!.. - Наум Баттонс

его уже не слушал, а молча встал и ушёл в тёмный угол сарая, в который направлял свой праведный и патриотический гнев Николай Жирков. В сарае повисает тяжелая тишина).

Действие второе

Вечер. Слышен лязг открываемого замка. Дверь распахивается. На пороге появляется Гришка Уваров, полицейский.

УВАРОВ: Ну, что голубчики, не скучно вам? (Освещает сарай фонарём, пытаясь в темноте разглядеть арестованных. Луч на мгновение останавливается на Николае Жиркове, а затем находит в углу Благушина).

УВАРОВ (продолжает): На месте…, не сбежали! А куды вам бежать-то? Энтот без ноги почитай уже, еле дышит, а ты старый…. Вот уж не думал, что ты с краснопёрыми свяжешься! Семья, ведь…. Дети!.. Эх! Дурак, дурак ты старый! Чё не жилось?

БЛАГУШИН: Да ты меня не учи жизни-то! Сам-то где до войны был? Уж краснопёрее не бывает!..

УВАРОВ: Так то ж до войны! Тогда все краснопёрыми были! И ты тоже! Попробуй тогда не будь им!.. Враз к такому, как я попадёшь – и уже пощады не жди! (смеётся). Я тогда за Советскую власть горло любому бы перегрыз….

БЛАГУШИН: А теперича чего? Кончилась верность?

УВАРОВ: А теперича – кончилась! Теперича сила на другой стороне! Вот ты, Василий Михалыч, шестой десяток уже раскручиваешь до конца, а жизни так и не научился! Поэнтому и хлопнут тебя, скорее всего, уже завтрева! И сосунка энтого краснопёрого тоже! Ежели честно, то жаль мне вас, но, как говорят энти хфранцузы: «Такова селяви»!

БЛАГУШИН: Так отпусти, ежели жалко-то нас! И совесть чиста будет, и грех очередной на душу не возьмёшь!

УВАРОВ: Ишь ты! Отпусти их!.. А куды я вас отпущу? Куды вы пойдёте? Особенно, энтот? (указывает на Николая). До партизан? Так они тебя первого и прихлопнут! Повесят на суку первом попавшемся, как предателя родины! Думаешь, там не знают про тебя? А так – немцы шлёпнут! Могёт героем станешь! Так что вишь, Михалыч, не надо мне вас отпускать, поэнтому и совесть моя, как ты говоришь, чиста по отношению к вам…. Ну к тебе, во всяком случае!

БЛАГУШИН: Ну, спасибо, уважил! А может, ещё уважишь чуть-чуть! Принёс бы воды попить! Вон же раненый парень, ему пить надо. Да и у меня уже второй день во рту ничего не было. Всё горло пересохло уже….

УВАРОВ: Ну чего ж не принести-то! Мне от вас допытывать нечего! Это б раньше я, когда из таких как ты, предателей родины, признания выбивал, ни капельки бы не дал, а теперича – энто пусть немцы на себя грех берут….

(Уходит, запирая за собой сарай. Через какое-то время во дворе слышны голоса. В том числе голос Уварова, который кому-то приказывал двигаться побыстрее. Ему отвечал недовольный женский голос и заискивающий голос незнакомого мужчины).

ГОЛОС УВАРОВА: Ну, давай побыстрей шагай! Чего ноги заплетаешь, шалава партизанская! И ты краснопёрый тоже давай двигай, а то порешим вас тут обоих на месте….

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС: Иду, иду я! Чево толкаешь-то! Чево сделала-то? И не шалава я, черт кубатый!

МУЖСКОЙ ГОЛОС: Господа! Я в гостях был! За что?..

ГОЛОС МЫТАРЯ: Иди, иди, голубчик! Мы нездешних всех задерживаем! Завтрева разберутся, кто ты, и что ты! Давай, пошёл живее!

(Голоса приближаются к двери, лязгает замок и в сарай первым опять появляется Гришка Уваров).

УВАРОВ: Ну, что горемыки, принимайте еще дружков! Завтрева помирать не так грустно будет! (Освобождает проход и в дверь вталкивают двух человек: мужчину около пятидесяти лет и молодую женщину)

ЖЕНЩИНА: Ну, Гришка, придёшь ещё за самогоном! Я тебе налью! Так налью – мало не покажется! И ты, Сашок, тоже пожалеешь, что шалавой меня называл….

МЫТАРЬ: Давай, давай, повякай есчё у меня! Завтра на допросе не так вякать будешь!

МУЖЧИНА: Господа! Ей Богу! Тут ошибка произошла! У меня и пропуск имеется….

МЫТАРЬ: Завтрева разберутся! Ежели, есть пропуск – отпустят, ан, ежели нет, то всё, голубчик расскажешь: кто ты и откудова! А пока, тихо сиди, а то я тебя прикладом быстро успокою!

(Вновь задержанный быстро умолкает и удаляется в тёмный угол. Женщина продолжает протестовать)

ЖЕНЩИНА: Ты что же, ирод проклятый, меня не знаешь? Ладно, энтот, тебе не знакомый, а я то!? Чего задержал! Надо ежели, я сама в комендатуру явлюсь, скажу, что знаю. Всю жизню здесь живу! Ну, зашёл ко мне человек на огонёк…. Ну налила ему – в чём преступление?

УВАРОВ: Ты, Верка, тоже успокойся! Чай не в мирное время живёшь! Энто и в мирное время, незнакомцев у себя принимать – подозрительное явление было, а сейчас и подавно! Цыц! Глупа баба! Разберемся завтрева!

ВЕРА: Энто тебе он незнакомец! Ты не местный! А я его знаю! Энто родственник мой из Дольцев. Навестить пришёл….

МЫТАРЬ: Вот завтрева и поглядим, что энто за родственничек! И откудова он у тебя взялся! Не было никогда, а теперь вдруг появился! Может, скажешь, как зовут родственничка?

(Вера на секунду задумалась).

ВЕРА: Клим энто! Клим Беглов! Матушки моей, покойницы, Царство Небесное (крестится), брат троюро́дный!

МЫТАРЬ: Вот завтрева и поглядим! А ежели соврала сейчас, гляди, Верка! Уже тогда тебя ничто не спасёт!

ВЕРА (немного испуганно): Не пужай! Пуганные мы….

МЫТАРЬ: Да я и не пужаю! Предупреждаю!

(Уваров и Мытарь собираются уходить).

БЛАГУШИН (Уварову): Гриш, постой! Ты же воды обещал принесть! Али забыл, пока шпиёнов ловил!

УВАРОВ (хлопает себя ладонью по лбу): Эк, чёрт! Конечно, забыл! Ну, да ладно, спи уже! Могёт быть, в последний раз в энтой жизни спать тебе доведётся! А потом: меньше пьёшь – меньше ссышь! А ссать тутова негде…. Не положено! (Смеётся и уходит).

НИКОЛАЙ: Сволочи!

ВЕРА (подходит к Николаю, наклоняется над ним): Господи, дитя ещё! Ты кто ж будешь-то? (осматривает раны). Да, серьёзно тебя! Откуда ты, соколик?

(Николай ничего не отвечает. Видно, что ему становится хуже. Он просто стонет в ответ).

БЛАГУШИН (напрягая глаза в темноте): Верка?! Гулидова?! Ты, что ли?

ВЕРА: Я! А энто…, Василий Михайлович, неужто тебя сюда тоже…. Тебя-то за что?

БЛАГУШИН: Да ты опять навеселе! Как вы зашли – захмелеть можно с перегару вашего!

ВЕРА: Да уж выпила немного с родственничком! Чай, сто лет не виделись! Что?.. Не имею права?

БЛАГУШИН: Имеешь, имеешь! Теперь на всё право имеешь!

ВЕРА (удивленно): Энто с чего мне почесть такая: на всё право-то иметь? Никогда не имела, а тут, на тебе – когда арестовали, то вдруг все права получила! Чудно́й ты, Василий Михайлович!

БЛАГУШИН: Так