Возрождение - Джеймс Паттерсон

«Макс! Макс! — отчаянно думает Ангел. — На помощь!»

— Смотри сюда! Внимательней! — командует ей голос.

Ангел стерла с глаз капли воды, выжала волосы и почувствовала, как по спине с затылка побежали холодные струйки.

Вокруг ее клетки полная темнота. Но Ангел и в темноте все прекрасно видит.

Вдруг в нескольких футах на стене загорается ярко освещенный экран. Беспорядочно замелькавшие на нем кадры внезапно замедлились, и Ангел ясно видит маленького бледного мальчонку со светлыми, почти бесцветными волосами. Он неподвижно лежит на столе, закрытый ослепительно-белой простыней. Он в операционной, понимает Ангел. От этой мучительно знакомой картины она невольно вздрогнула, и каждый шрам на ее собственном теле заболел с новой силой.

Камера наезжает на лицо мальчика. Его рот и нос закрыты маской. Видны только широко открытые глаза. Закрыть их он не может — веки закреплены операционными зажимами.

В глазах его застыл ужас. Тот же ужас, который обуревает сейчас Ангела. Лоб у нее покрылся испариной. Лицо парнишки крупным планом заполняет весь экран. И тут Ангел похолодела: на виске у него она видит три хорошо знакомые ей родинки.

Игги.

Этот ребенок — Игги. До…

Не в силах оторвать взгляд от экрана, она пытается проглотить застрявший в горле ком. Теперь на экране над Игги включили операционные лампы, а вокруг столпились белохалатники. Один из них, в закрывающих пол-лица хирургических линзах, вещает перед камерой:

— Сегодня мы проводим эпохальный эксперимент. Недавно разработанная технология будет применена для хирургической стимуляции сетчатки глазного яблока мутанта. Мы предсказываем, что в результате данной процедуры способность подопытного образца видеть в темноте возрастет по меньшей мере в четыре раза.

Голубые глаза Игги заполняют весь экран.

Ангел лихорадочно трясет головой. Она не может, не в силах на это смотреть. Не хотят же они, в самом деле, заставить ее видеть этот ужас!

Но фильм продолжается, и она как завороженная продолжает смотреть на экран, на то, как скальпель вонзается в Иггин глаз и взрезает его, будто это вареное яйцо, как потом в надрез погружают иглу, как отсасывают кровь…

Эти мясники кромсают Игги, а он стонет все громче, все отчаянней. Мгновение — и его стоны становятся диким животным воплем, разрывающим ей барабанные перепонки.

Его даже не усыпили…

Ангел руками зажала себе глаза. Она больше не может видеть, как ослепляют Игги психованные белохалатники.

— Нет! — кричит она, и ее голос сливается с голосом Игги. — Нет! Нет! Нет!

По экрану пробегает еще несколько скомканных кадров, и в комнате включается свет.

— Это все происходило тринадцать лет назад, — произносит кто-то, кого Ангел не видит. — Техника тогда была примитивной, потому и результаты оказались отнюдь не такими успешными, как мы ожидали.

«Не такими успешными?» — содрогается Ангел. — Полная слепота для них всего-навсего «не такие успешные результаты».

Она в очередной раз пытается прочитать хоть чьи-нибудь мысли в этой камере пыток. Но пространство как будто заполнено ватой, сквозь которую ей не пробиться.

— Видишь ли, Ангел, — вкрадчиво продолжает голос, — наука с тех пор продвигалась семимильными шагами, и те пещерные времена остались далеко позади. Мы освоили новые блистательные технологии, достигли поразительных результатов. На сей раз мы добьемся поставленных целей.

— Нет! — шепчет Ангел. — Ей кажется, она кричит, но голос ее совсем не слушается. — Не надо! Только не это!

Рука в резиновой перчатке схватила дверь ее клетки.

Настала очередь Ангела. Это ее глаза они решили теперь усовершенствовать.

— Ари, что ты говоришь? — настороженно поднимает брови Клык. — Разве мы в конце концов не оказались по одну сторону баррикад? Помнишь, как ты спас Макс?

— Времена меняются. — Ари осклабился и снова глянул в прицел гранатомета, будто точнее определяет расстояние до Клыка. А Клык в свою очередь, готовый к прыжку, напружинил ноги. — И вообще, кто сказал, что коли у нас цели общие, мы с тобой союзниками окажемся.

— Что? — начал Клык, но его оборвало дружное басовитое рычание. Четверо амбалов вылезают из грузовика и выстраиваются у Ари за спиной. Смотреть на всех пятерых рядом дико — так поразительно похожи они на Ари: тот же волчий блеск в глазах, те же противоестественно растянутые черты лица, тот же волчий оскал. Кто они? Клоны или просто тщательно сработанные копии? Но выяснять эти подробности Клыку особо неохота. Не лучше ли поскорее смотаться?

— Клык, это кто? — шипит Звезда. Она отступила поближе к Кейт, и лицо у нее совершенно каменное. Еще хуже обычного. За ней топчется Холден, а за плечом у него возвышается Рэчет. Он в упор разглядывает уродливых незнакомцев и постукивает по ладони домкратом. Клык, даже не глядя, чувствует стоящую у его левого крыла Майю и вспоминает, что она с Ари уже встречалась.

— Это ирейзеры, смесь человека и волка. Правда, я думал, они давно вымерли, — тихо отвечает Клык и думает: «А Ари-то каким образом живым оказался? И, что еще важнее, как получилось, что он снова гадом заделался?»

Майя незаметно толкает его локтем:

— Вверх или в атаку?

— Ладно, кончай лясы точить, — лениво тянет Ари. — Давай-ка лучше сыграем партийку.

Вот и ответ: в атаку!

Прежде чем Клык успел что-либо сообразить, Ари нажал курок.

Оцепенение Клыка как рукой сняло, и все до единого защитные инстинкты включились на полные обороты.

— Ложись! — успел крикнуть он, на сотую долю секунды опередив просвистевшую у него над ухом гранату, бросился с крыши вана и откатился в сторону.

И тут же его оглушил взрыв. Ван разнесло в клочья. Он превратился в огненный шар, из которого с грохотом вырывались обломки металла и черный столб дыма. Осколок стекла раскроил Кейт щеку, но ее истошный визг потонул в реве огня.

Клык вскочил на ноги. В ушах стоит звон. На земле вокруг дымятся раскореженные двери, расплавленные сиденья и колеса.

Холден, весь в пыли, с круглыми от испуга глазами, с трудом поднимается на четвереньки. Кейт размазывает рукавом кровь на щеке. Рэчета в дыму совсем не видать, но, заслышав его злобную ругань, Клык облегченно вздыхает — жив.

— Вот сволочи! У меня из-за них чуть барабанные перепонки не лопнули.

— Все равно драндулет старый был! Я всегда говорила, что он ни к черту не годится, — некстати комментирует Звезда. И, хоть голос у нее слегка дрожит, в отличие от остальных, на ней ни царапины, ни пылинки. Видно, это как раз тот случай, когда ее способность в мгновение ока за тридевять земель удрать оказалась незаменимой.