Горький шоколад с ароматом ванили - Алика Бауэр

экземпляр в наше время. И я, как истинный коллекционер, хотел заполучить его себе. Но не на одну ночь, неделю. Надолго. Возможно на всю жизнь.

Я боялся всё испортить, поспешить и напугать еë своим напором, хоть и видел, что девушка также отзывчива на меня. И впервые за долгое время почувствовал то щемящее чувство в груди, которое в последний и первый раз давало о себе знать лет в 17, когда посчастливилось прочувствовать, что такое влюблённость.

Как тут устоять и никак не отреагировать на эти чёртовы аппетитные ножки в телесных чулках, по бёдрам которых проходило кружево. Ещё чуть-чуть и мог показаться треугольник нижнего белья, хотя мое воображение и так его уже нарисовано. Эти ноги обязаны оказаться у меня на плечах, а бедра сжимать мою голову и приближать к самому центру наслаждения.

Как я тогда не накинулся на неë в конференц-зале — ума не приложу. Но не прикоснуться к прекрасному — в таком я не смог себе отказать, проводя кончиками пальцев по коже ниже пупка, ощущая вибрацию еë тела.

До одури желанна.

Несколько дней без какого-либо еë присутствия в моей жизни стали последней каплей и толчком для действий. Я дал ей достаточно времени привыкнуть ко мне. А с моими пристрастиями придется знакомить Алексию постепенно. Лишь бы не спугнуть девочку.

В пятницу к обеду я был наконец в компании и шёл к еë кабинету, чтобы лично вручить заготовленный подарок. Предвкушая увидеть тот самый нежный румянец и смущённую, неизбалованную улыбку, буквально летел на крыльях, прям как тогда в 17 лет... Если чувство эфемерного полета может мне подарить только эта девушка, значит она обязана быть моей.

Но в кабинете девушки не было. А мой последний присланный букет так и остался стоять на столе. Не забрала домой на выходные?

— Если вы ищите Алексу, то я еë отпустил домой, — послышалось за спиной.

Обернувшись я увидела Станислава — старшего менеджера по рекламе, и человека, за которым была прикреплена Алексия.

— Почему?

— Эта мадам явилась на работу еле живая: лицо бледное, аж блестит от пота — еë колбасило не по-детски, капилляры в глазах полопались от температуры. М-да уж. Ходячий труп. Как еë на посту только пропустили? — Стас закатил глаза. — Это надо было учудить такое. А если бы она нас тут всех заразила? А скоро Новый год!

Пока я слушал его пустые возмущения по поводу "А что, а если бы" мои брови продолжали хмуриться, образовывая стойкую морщинку между ними, а глаза медленно ползли вверх.

— Я надеюсь, — негромко начал я, чтобы этот болван стал слушать и наконец заткнулся. Челюсть напряглась, но старался не показывать своего раздражения, — ты вызвал девушке такси и удостоверился, что в таком состоянии она добралась до дома?

Я был напряжён, ожидая ответа, но видя, как Стас поджал губы и стал прятать взгляд, придумывая себе оправдания, меня прорвало. В привычке у меня не было орать на подчинённых, ведь не считал, что криком можно было добиться каких-либо продуктивных результатов. Но тут словно кто-то лопнул шарик с водой, и моё возмущение вперемешку со страхом за Алексу, вылились наружу в виде громогласного рева и штрафа за безучастное и халатное поведение к своему подчинённому.

Раздобыв в отделе кадров еë номер телефона и адрес проживания, на всякий случай, тут же отправил ей сообщение. Не через полчаса, не через час ответа не было. На звонки девушка не отвечала. Когда время было ближе к полуночи снова перешёл на сообщения. Безуспешно.

Идиот. Нужно было сразу ехать к ней. Еле дотерпел до утра и рванул на адрес.

Сердце билось, как бешеное, предчувствуя неладное. Вот нужный дом, подъезд, этаж, дверь.

Немного успокоившись и переведя дыхание нажимаю на звонок, ожидая, что сейчас дверь откроется. Но нет. Спустя десять минут колочу по двери, даже не заботясь о соседях. И уже готов выломать эту дверь к чертям, как она резко распахнулась. На пороге стояла Алекса, завернутое в покрывало с затуманенным взглядом и мертвенно — бледным лицом. Еë губы приоткрылись что-то сказать, но вдруг глаза закатились, и она начала оседать вниз. Отмерев наконец от секундного шока, я резким выпадом вперёд подхватил тело девушки. И даже через толстую ткань чувствовал еë жар.

Ничего, теперь я с тобой.

* * *

Озноб бил частыми маленькими иголочками, не пропуская и миллиметра кожи, чередуя жар с холодом. Я с трудом раскрыла глаза, которые первое время отказывались вообще поддаваться командам мозга. Я лежала в своей спальне на кровати основательно укрытая двумя одеялами до подбородка. Не помню, чтобы ложилась так. Чуть приподнявшись на локте, мышцы и суставы тут же прострелило — температура давала о себе знать. С глухим стоном откинулась обратно на подушку, прикрыв глаза.

В памяти всплыло обеспокоенное лицо Александра и его силуэт на пороге моей квартиры. Кажется, у меня были галлюцинация из-за температуры и мое больное во всех смыслах воображение, нарисовало появление мужчины, по которому я… скучала.

— Доброе утро, спящая красавица, — сказал тихонько до мурашек знакомый голос, обитый бархатом. — А точнее уже вечер.

Я медленно поднимала голову с подушки, попутно молясь, чтобы болезнь подкинула мне еще и слуховые галлюцинации. Но нет. Александр стоял в проёме, облокотившись одним плечом об дверной косяк, скрестив руки на груди. На его лице появляется теплая ухмылка, когда мои глаза распахиваются от шока.

— Скажи, что тебя здесь нет и ты — плод моего воображения, — тихо взмолилась я, прикрывая ладонями вспыхнувшее лицо от смущения.

Его добродушный смех с мягкой вибрацией, отозвался приятными теплом в груди. Я почувствовала, как Александр стал приближаться к кровати и мягко опустился на её край.

— А как бы ты хотела?

— Не знаю, — сказала я, посмотрев на него сквозь щелки между пальцами.

Чуть небрежный вид: немного помятая бледно — синяя рубашка, с рукавами, закатанными на локтях, слегка спутанные пряди волос, что так манили запустить в них пальцы — ни как его не портили. Идеален в своем совершенстве. С огнём в глазах, что так заманчиво к себе манил.

Хотелось заскулить от досады.

— Думаю, что выгляжу также отвратительно, как себя чувствую, и не хочу, чтобы ты видел меня в таком состоянии, — прохрипела я сиплым голосом.

— Перестань, — мои ладони аккуратно оторвали от лица. — Тебе нужно сейчас думать о своём здоровье, а не о внешности, —