Партизанка Лара - Надежда Надеждина

Вдали блеснуло пламя, особенно яркое среди снежной белизны. Горело не в деревне, горело на берегу реки.

– Фью! – свистнул Санька. – Не бывать нам сегодня в Тимонове!.. Ведь это горит тимоновский мост!

Когда четверо оборвышей добрались до речки, деревянный мост уже догорал. Между сваями по-весеннему темнела полынья. В ней, как черные сомы, плавали головешки.

Снег возле моста был волосатый от усыпавшей его сенной трухи.

– А куда же девались фашисты? – Санька посмотрел в сторону Тимонова, где стояла немецкая часть. – Почему не любуются на свою работу? Подожгли мост и смылись? Эге! Едет машина. Ребята, в засаду, за мной!

Все побежали, а больная девочка упала и стала ползти по снегу на карачках.

Девочкин брат и Санька подхватили ее под мышки и уволокли за бугор.

Санька выбрал удобный наблюдательный пункт. Восемь ребячьих глаз следили за немецкой машиной, которая, ныряя по ухабам, подъехала к речке. Из машины выскочили немцы и тараканами забегали по снегу.

– Ругаются, – пояснил Санька, прислушиваясь к немецкому говору, – вроде им не понравилось. Вроде им это в диковину самим.

Офицер угрюмо смотрел на дымящиеся сваи. Потом он что-то сказал сопровождавшему его солдату, и тот отправился на разведку к полынье. Но лед под ним зашипел, и солдат зигзагами побежал к берегу. Видно, он здорово перетрусил. Даже спина у него была испуганная.

За бугром злорадно хихикнули.

– Не нравится, – ерзая животом по снегу, повторил Санька, – лопни мои глаза, не нравится! Как же теперь они будут ездить по деревням, грабить народ? Сами себе напортили, дураки!

Сами? Лежа на снегу рядом с Санькой, Лара жадно вглядывалась в трепещущий на ветру огонь. Нет, не сами.

Если она раньше только смутно догадывалась, то теперь она знала наверняка. Люди ушли в лес не для того, чтобы прятаться, а чтобы бороться с врагом. И огонь у реки для девочки был сигналом, что борьба началась.

– Ребята! – Голос Лары звенел от волнения. – Это не фашисты. Это партизаны. Слышите? Это наши во вред немцу сожгли мост!

– Наши! – как эхо, повторили мальчики, а больная девочка по-птичьи радостно пискнула.

Машина повернула обратно к Тимонову. Немцы не рискнули переезжать речку по льду. Ларе даже стало жарко от радости. Вот когда она может крикнуть немецким солдатам их же обидное слово:

– Цурюк!

Больше Лара не хотела прятаться. Она стояла во весь рост, и ветер развевал ее кудрявые волосы.

– Цурюк! – подхватили мальчишки, выскакивая из-за бугра.

Они прыгали по снегу, как зайцы. Они танцевали какой-то дикий, бешеный танец. Только больная девочка не могла прыгать на своих стертых ногах. Но она усердно хлопала в ладоши, приговаривая:

– Цурюк! Цурюк! – И вдруг она взвизгнула: – Ой, лихо! Никак, солдаты вертаются!

Все бросились врассыпную – кто куда.

Тимоновский мост починили – он сгорел снова. Он горел шесть раз, но деревенские мальчишки уже не считали это событием. Горели другие мосты, казармы, продуктовые склады. Взрывались на минах машины. Партизаны громили немецкие гарнизоны. На дорогах находили трупы неизвестно кем убитых немецких солдат.

Фашисты не могли понять: где и когда ожидать удара противника. Он нападал внезапно, он был неуловим. Порой фашистам казалось, что с ними воюют не только люди, но березы и ели, холмы и болота – вся захваченная ими чужая земля. Немцев стала не на шутку тревожить эта разраставшаяся партизанская война…

Как-то летом, придя в Тимоново, Лара увидела толпу перед домом, где раньше был сельсовет. Должно быть, немецкий офицер сообщал что-то важное, если сюда согнали даже стариков и детей. Пока переводчик, запинаясь, подбирал нужные слова, офицер, словно кого-то выискивая, всматривался в толпу. Его узкое вытянутое лицо напоминало морду щуки.

– … приметы двух Иванов, – донеслось до Лары. – Иван-главарь – глаза голубые, волосы русые, возраст тридцать лет. Иван, его помощник, возраст четырнадцать лет…

Толпа всколыхнулась.

– Господи! – прошептала женщина, стоявшая возле Лары. – До того невтерпеж стало народу – дети пошли воевать!

– … они не есть солдаты, они есть бандиты. Сегодня они стреляют немца, завтра будут стрелять тебя и тебя! – Переводчик несколько раз ткнул в толпу пальцем. – Немецкое командование предупреждает: кто кормит и прячет бандита, тот сам есть бандит и будет казнен. Однако разумный русский человек, который поможет ловить бандита, получит награда…

Толпа расходилась молча. Свернув на боковую улицу, Лара услышала детский голос:

– Дедушка! Они его не поймают, Ваньку Бандитенка?

– Сами они бандиты. Даст Бог, не поймают. Лес убережет.

С тех пор Лара часто думала о мальчике, которого шутливо и ласково прозвали Бандитенком. Его историю она выучила наизусть.

… Жила в Белоруссии семья Ивченко. Жила счастливо, пока не грянула война. Остался Ваня Ивченко без дома, без крова, без матери, без отца. Пошел Ваня в лес куда глаза глядят. И пропал бы он от голода, если бы в лесу ему не встретился большой Иван. У него был станковый пулемет без колес, и стали два Ивана косить из пулемета врага…

Может, когда-нибудь и ей, Ларе, повезет и она с ними встретится или с другими партизанами. Каждый раз, отправляясь в лес за грибами, за ягодами, Лара про себя повторяла: «Хочу, чтоб это было сегодня! Хочу, чтоб сегодня!»

И в один из августовских дней ее желание сбылось.

На этот раз с подружками увязался Санька. Минуя Домашнее болото, минуя Пирожные горушки, где много можжевельника, которым хозяйки парят крынки, чтоб не скисало молоко, Санька завел девочек в Тимоновский лес. Тут их и окликнули:

– Ребята, вы откуда и что здесь делаете?

Чернявый парень с винтовкой вырос словно из-под земли.

– Мы печеневские, грибы ищем. – Санька не сводил глаз с винтовки.

– Сколько вас?

– Да все тут.

Чернявый тихонько посвистел, и из-за деревьев показались еще двое. Но расспрашивать ребят о ближайших деревнях стал один, про которого Лара подумала: это командир. В его движениях чувствовались подтянутость, военная выправка, лицо было чисто выбрито. Подумать только – бреется в лесу!

Санька сказал, что ближе всего отсюда Тимоново, с косогора видны его крыши, но в селе стоят немцы.

– И много их?

– Много… – Санька зажмурился. – Человек… сто!

– Хватил! – не вытерпела Лара. – Не сто, а пятьдесят.

– А вы бы не могли сбегать в Тимоново и, не поднимая шума, узнать поточнее? И заодно принести нам хлеба, – сказал командир.