Я дрался за Украину - Антон Василенко

Когда арестовали наших, одна подруга из Стрыя, которая тоже была в походной группе, говорит мне: «Я иду на запад, надо бежать». А я ей говорю: «Как это бежать? Люди жизнью рисковали, а я буду бежать?» И что я потом узнала — я до сих пор жива, а она уехала на Запад, вышла за украинца, завела детей, они все семьей ехали в машине и все погибли. Вот Бог управляет человеком, а ты хочешь перехитрить Бога? Порядочный человек никогда не бросит свой народ! Я осталась и сколько беды пережила… Но жива.

В 1942 году со мной захотел видеться подпольщик «Смола» (также имел псевдо «Арпад» и «Золотарь»). Он пригласил к себе меня и Галину Голояд (участница УПА, украинская писательница, умерла в Киеве в 2003 году — прим. А.В.). Она тоже жена героя, ее мужа поляки замучили в тюрьме Береза-Картузская. (Мирон Григорьевич Голояд — член ОУН и УПА, неоднократно заключался под стражу в лагерь Береза-Картузская, однако погиб не в лагере, а в бою с НКВД 1 ноября 1944 года возле села Грабовка Калушского района Станиславской области — прим. А.В.) «Смола» при встрече мне сказал, что я буду руководителем женской сети ОУН во Львове, а Голояд будет возглавлять женскую районную организацию. Как руководитель я, например, проводила уроки истории, географии — то же, что делала в Варшаве. Но тут еще надо расширять сеть. Мы собрали сторонников ОУН, которые сами себя облагали налогами, делали взносы. Один инженер, которого я нашла, дал, помню, целых 100 злотых. Еще мы организовывали подпольные встречи членов ОУН. Я была городским человеком, а Львов — это много ворот, улочек, разные секреты. Всем этим я владела и свободно передвигалась по городу. И еще в то время мне приходилось изучать, как понять, что за тобой следят, как узнать того, кто за тобой следит, как уйти от слежки и прочее.

В 1943 году я вышла замуж за Владимира, а моя мама переехала во Львов. При немцах она владела магазином. Когда пришли «советы», то сначала ей ничего не сделали, сказали: «Торгуйте, торгуйте». А потом хитро и подло все арестовали. Ми имели свою квартиру, которую купили, но после прихода «советов» ее у нас забрал заместитель начальника тюрьмы НКВД № 4, которая называется «Бригидки». Я тогда уже была замужем, но когда пришла советская власть, то при выдаче паспорта спросили: «Кто Вы? Холостая?» Я говорю: «Да». Это был большой риск, так как все соседи знали, что я замужем и могли даже случайно выдать, но Бог меня уберег.

Ольга Илькив и Владимир Лык в день их свадьбы. Львов, 27 апреля 1943 года

Моим руководителем был «Смола», и однажды, когда пришли москали, он сказал: «Мне надо идти воевать, а Вы должны взять все на себя всю сеть». И после этого я уже самостоятельно руководила всей женской львовской сетью ОУН, но работа практически не отличалась от работы со «Смолой». Только начальника надо мной уже не было, а так я делала то же самое, что от меня требовал «Смола».

В 1946 году я родила ребенка, дочь Дзвинку (Дзвениславу — прим. А.В.). Думала рожать в Стрые — не знала где рожать, и шла на риск, поехала в Стрый, чтобы в больницу попасть. И счастье, что я не доехала, там бы меня убили. Позже я узнала, что когда я рожала, в Стрые шли аресты и облавы. Я родила в селе Конюхов, где были свои люди. На тот момент меня уже назначили руководителем женской сети ОУН Станиславщины, но у меня был ребенок, и я временно не занималась работой. Поэтому я убереглась от «Красной метлы» (масштабная операция НКВД против УПА и подполья ОУН — прим. А.В.), которая в то время прошла по Станиславщине.

Ольга Илькив с дочерью Дзвениславой, август 1946 года. Фото сделано в селе Конюхов Стрыйского района Львовской области

Через некоторое время (Дзвинке было уже три месяца) приезжает ко мне Катя Зарицкая и говорит: «Вы мне нужны для легенды потому, что мы создаем конспиративную квартиру для большого нашего Руководителя (здесь и далее под словом Руководитель понимается Главный командир УПА Роман Шухевич — прим. А.В.). Вы с ребенком как раз мне подойдете». А я говорю: «А если будет еще и женщина постарше?» А она: «Так чудесно!» Я: «Запишите мою маму».

И мы приехали в село Княгиничи Букачевского района Станиславской области, в десяти километрах от города Ходоров, под легендой, что мы переселенцы из Польши, которых выселили во время операции «Висла». ОУН получила настоящие бланки, а мы вписали в них придуманные фамилии. Себя я записала под именем одной своей подруги на Засянье (польской стороне реки Сан — прим. А.В.) — Марийка Килер. И это имя стало моим новым псевдо — «Марийка». Вообще у меня было псевдо «Роксоляна», но на этой квартире каждый имел свое псевдо. Екатерина Зарицкая, например, выдавала себя за мою сестру и называлась «Маня». Конспиративная квартира тоже имела свое имя — «Короленко».

А.В. — Как была обустроена конспиративная квартира?

А.И. — Ее нам дал председатель сельсовета. Посмотрел наши документы, ничего не заподозрил и дал помещение в здании бывшей почты. Сам он жил в соседнем доме. При входе в дом железные двери — когда через них проходишь, то попадаешь в первую комнату. Она была полутемная, потому что окна забили деревянными досками. Там мы не жили, стояло лишь туалетное ведро и лежали какие-то вещи. Через эту первую комнату мы входили в основную комнату — в ней стояла кровать и стол. Там мы шили, и говорили всем, что мы швеи. Никто нас не проверял, потому что мы имели документы, а их уже проверили, и до нас никому не было дела. Еще была одна маленькая комната, в которой находилась моя маленькая дочь, ее кровать прикрепили к стене. Ей тогда было три месяца, и она не имела понятия, какая она героиня (смеется).

В бункере мы хранили все что надо — и оружие, и документы, и книги. Вход в бункер сверху заложили картошкой — была как будто яма для картошки, а в той яме вход в бункер. И если возникала опасность, то Руководитель лез в бункер, а мы сверху заваливали его картошкой. Но он туда почти никогда не лез, а когда кто-то приходил, то первой выходила Катя и спрашивала: «Кто? Что надо?» Этого времени хватало, чтобы Шухевич встал за портьеру. Только один раз он лазил в бункер. К Руководителю ребята приходили через окна, а под окнами росла кукуруза, чтобы закрывать окна.

Я была «берегиней» конспиративной квартиры. Руководитель увидел, что я хорошо делаю свою работу и спрашивает: «Хотите быть моей связной?» Я согласилась. Он говорит: «Тогда получайте первое задание. Езжайте в Рогатин». Шухевич верил в женщин. Он видел, что мы надежные люди — Катя Зарицкая и я. Поехала я в Рогатин, там мне дали какие-то деньги, дали задание, кого найти, что передать. Я тогда легко садилась на автобусы, машины, все успевала.

Потом Шухевич сказал, что будет новое задание: «Надо делать новую квартиру, такую, как мы сейчас живем». Речь шла об обустройстве конспиративной квартиры в селе Громное Городокского района Львовской области — про нее я еще расскажу позже.

Потом к нам присоединился «Богдан» — врач Любомир Полюга. Произошло это так. Однажды я поехала к мужу и там забеременела. А когда приехала обратно в Княгиничи, то очень захотела борща. Руководитель сразу сориентировался и говорит: «Ого! Что-то случилось! Это будет еще одна Дзвинка». А он был шутливым, никогда не кричал, старался говорить полушутя. И как будто уколол меня этим. И действительно — через некоторое время стало понятно, что я беременна. Надо было что-то делать — или уничтожать нашу квартиру, или ребенка в себе. Но мы сделали совсем по-другому — я заключила фиктивный брак с Любомиром Полюгой, которого знала еще со времен учебы. Пригласила его к нам и сказала всем, что это мой жених, от которого я и первого ребенка родила там, на западе. А сейчас он вроде как вернулся ко мне, и уже второй ребенок есть. Мы сделали фиктивные свадебные снимки и уже почти легализовались, но тут нашу квартиру пришлось покинуть.