Искатели - Михаил Васильев

— Ничего, скоро увидим! — донеслось из динамиков.

— Достают со дна бочки, сундуки, пушки бронзовые, — все рассказывал Автопилот. — Все старое, гнилое, рассыпается, а золото будто новенькое совсем. Словно только отлили, на солнце горит. Вечное. Не то, что мы, — вернулся он к прежнему. — Износимся, заржавеем и на свалке свои дни закончим.

— Недолго осталось, — поддержал его Титаныч. — Да уж, нас не из золота изготовили.

— А я вот мечтаю когда-нибудь зарядить машину полностью и отпустить ее в свободный полет, точно на Север. Пусть летит до конца, пока не упадет где-нибудь во льдах. Чтоб я сам не знал где. Буду лежать там, пока не заржавею до смерти.

Целый день сегодня продолжались эти стариковские разговоры.

— Я уже десятый гарантийный срок тяну, — говорил Титаныч. — Иногда думаешь, что и в этом возрасте жить можно, но и он кончается. Только из-за такой молодежи и держусь — куда они без меня. Они-то и не понимают, на какое дело идут.

Разговор двух железных стариков звучал диссонансом миру снаружи. Им не хотелось верить, видя такой веселый и красивый океан внизу.

— А я вот жалею всех людей, — все продолжал Титаныч. — Все они постареют и умрут, я уже нагляделся на такое.

Флаеры медленно летели над Мексиканским заливом. Под водой отчетливо были видны разбросанные на дне белые квадратные глыбы.

— Все золотого бога искали — статую, — говорил Автопилот. — Так тогда и не нашли, да и искать бесполезно. Нашли бы — все равно не поднять — больно тяжел он. Попробуй такого из-под воды вытянуть.

— Найдем, — заговорил Платон. Кажется, он тоже заразился от молодых оптимизмом. — Сторонники научной школы моего прадеда считают, что статуя, потерянная испанцами — здесь, под нами. На дне этого залива. Впрочем, есть оппоненты, не все с этим согласны.

— А мы на обратном пути прилетим и поглядим, тут ли она, — вмешалась Диана. Ее голос раздался в динамиках. — Убедимся.

Когда они достигли материка, опять стало темнеть. Солнце теперь было большим и оранжевым.

— Вот он, месоамериканский ареал, — сказал Платон.

— Как, прямо в джунгли? — засомневался Автопилот.

— Прямо. Предок сюда велел, — сдержанно ответил Платон.

Наконец, они могли почувствовать землю под ногами. Грузовой флаер сделал несколько кругов над ними:

— Если понадоблюсь, звоните, — послышалось сверху из мегафона. — Скажите: пусть Автопилота из Петербурга присылают. В парке все меня знают.

— Пока, старик!

— До свидания, — Диана замахала в воздухе ладошкой.

Тяжелый параллелепипед в воздухе, теперь с темными иллюминаторами, уже без ненужного света внутри, и прозрачные пузыри за ним потянулись в сторону океана, к горизонту.

* * *

Оказывается, на земле уже наступил вечер. Там, вверху, в воздухе это было незаметно.

На костре кипел котелок с компотом из свежих фруктов, а сидящая рядом с ним Диана грызла поджаренный над огнем стебель сахарного тростника. Из глубины леса доносился треск — появились Ахилл и Конг, они прижимали к себе большие гроздья бананов и плоды какао.

— Подозреваю, что это и не джунгли вовсе, а чьи-то сады. Какого-нибудь местного сельхозкооператива, — заговорил Ахилл.

— Вот теперь хоть немного похоже на настоящую экспедицию. — Титаныч с удовольствием оглядел гору мешков.

Они разбили лагерь на берегу озера. Место это было похоже на плоскую, едва выступающую из земли скалу. Сильно неровную, изломанную, с проросшими островками кустов и травы. За озером белела снежная вершина Попакатепетля.

Титаныч наклонился над костром; ругая концентраты, переставлял свои котелки.

Молодежь невдалеке наткнулась на дикобраза, хорошо заметного в сумерках своими пестрыми иголками, и дразнила его. Диана притворялась, что хочет угостить того сахарным тростником. Дикобраз, забившись в ложбинку между двумя камнями, хрюкал и трещал иглами.

— Не переживай, — гнусаво басил Конг. — Испугался, что съедим его.

Платон, устроившись поближе к свету костра, достал свой недавно обретенный портсигар. Инородно заблестел розоватый от огня прямоугольный кусок золота, чуждо всему здесь — миру, сделанному из таких простых материалов. В который раз за эти последние дни Платон вглядывался в надпись на крышке, будто старался увидеть что-то упущенное раньше. Сейчас было особенно очевидно, что эти торопливо нацарапанные буквы были написаны не где-то в кабинете, а в таких же условиях. Может быть, булавкой у костра. Вполне возможно, и где-то недалеко отсюда.

Потом достал и разложил на плоском камне самодельную карту — небольшой листок. Вертел над картой компас, находя азимуты. Наконец, сел, уперев руку в бок, ощущая себя Чапаевым перед боем. Сейчас кто-то должен был подойти и что-то спросить бодрым голосом. Например:

— Ну как дела, Василий Иваныч?

А он ответить:

— Ничего, Петька, (Анка?)

Но никто не подходил, только ворчал рядом Титаныч:

— Никаких вам шашлыков, — отмахивался он от поступающих издалека, со стороны озера предложений. — Шашлыки! Нажретесь горелого угля… Надо с ваших, с молодых лет здоровье сохранять.

Остальные уже купались в озере. Почти внезапно наступил вечер, даже сразу же — ночь, как и должно быть здесь, совсем рядом с экватором. Несмотря на его близость, было совсем не жарко. Не умеющий плавать Конг стоял у берега, до колен ощущая мягкую прохладную тину, в которую погрузился. Радостно ухая, поливал себя из хобота водой.

— Хорошая вода, — кричал он купающимся. — Вкусная!

Голоса Ахилла и Дианы разносились над оранжевой от заходящего солнца плоской поверхностью воды. Диана уплыла далеко от берега, на середину озера. Там белели ее необычно бледные для этого мира руки и плечи. Боги и духи этих мест с удивлением прислушивались к непонятной им странной речи.

Кое-как все откликнулись на призывы Титаныча наловить рыбы. Оказывается, запасливый старик захватил с собой тонкую капроновую сеть. Рыба ловилась здесь удивительно легко: через полчаса над поверхностью озера появилась и полезла на берег черная сеть с серебряными светящимися в темноте рыбинами.

Наверное, в костер попали ветки кофейного дерева. Как будто неуместный запах жареного кофе уносился куда-то в темноту.

Титаныч, движимый инстинктом кухонного робота, сварил буйабес, что-то вроде ухи с помидорами. Разложил на берегу, на плоском камне скатерть. Старик, и под его руководством Диана, сервировали этот, вроде бы, стол. Оказывается, старый чудак притащил на себе сервиз Ломоносовского завода и даже фамильное серебро. Объяснял, что так всегда — и в путешествиях, и на войне — поступали в роду Кентов.

— Неплохо замастырил, Титаныч, — с удовлетворением произнес Ахилл. — И бомжпакеты не понадобились.