Эффект чужого лица - Наталья Солнцева

– Какая еще дама?

– Кто-то ее привел… Митя, кажется.

Митя исполнял обязанности администратора и был начальником не только над «Буфетом», но и над всем малочисленным здешним штатом. Он отвечал за организацию творческих вечеров и праздничных «капустников», за порядок в зале и за все, что происходило в клубе.

Марина поискала глазами Митю. Тот оживленно беседовал с кем-то по сотовому, подходить к нему сейчас с вопросами она не решилась. Соня угадала ее намерение.

– Не вздумай! Еще чего не хватало! Апрель и без того нос задирает, а если узнает, что ты за ним бегаешь, вовсе загордится.

– Я не бегаю…

– Вот и выбрось его из головы. Он занят… понимаешь? Втемяшил себе в голову любовную чушь и страдает.

Марине стало обидно за Апреля. И за себя тоже. Неужели он не замечает ее чувства?

– Может, приворожила его та женщина? – вздохнула Соня. – Я вообще-то в колдовство не верю, но глядя, как Апрель сохнет… чего только не подумаешь.

– А кто она? Какая? – с жадным любопытством спросила сестра.

– Не знаю. Митя говорил, она приходила сюда с Апрелем… Странная особа, замкнутая до ужаса. Ни с кем ни слова, ни полслова. Так и просидела весь вечер статуей!

– Мне запрещаешь расспрашивать, а сама…

– Случайно разговор зашел. – Соня протерла до блеска стеклянную дверцу холодильника и с удовлетворением кивнула головой. – Ты чисти, чисти самовар, не отвлекайся. Время поджимает.

– Больше она здесь не появлялась?

– Похоже, что нет. Должно быть, не пришлось ей по вкусу наше заведение.

«Ну и хорошо, – твердила про себя Марина. – Значит, не сложилось у них с Апрелем… Зря он тоскует! Она далеко, а я близко, рядышком. Всегда готова выслушать, посочувствовать, утешить…»

– Дура ты, – беззлобно произнесла сестра. – Все мы, девчонки, дуры!

– Почему это?

– Так… Западаем на красавчиков, а они и рады…

Марина тайком бросила взгляд на Апреля. Тот что-то напевал под гитару, ритмично покачивая носком зимнего шнурованного ботинка, за его спиной маячил смутный темный силуэт…

– Соня, посмотри, что это?

– Где? Ничего не вижу…

– Сзади Апреля!

– Крылья, – захихикала Соня. – Он ведь вылитый бог любви! Амур!

– Я серьезно… там чья-то тень…

– Не сходи с ума, Мариша. Тебе почудилось.

Администратор включил подвесные лампы, и от этого тусклого освещения лежащий по углам мрак еще больше сгустился…

* * *

По бокам аллеи громоздились горы снега, синие в декабрьских сумерках. Деревья заледенели от стужи. Матвей и Астра прогуливались, беседуя вполголоса. Бледная луна, похожая на сахарный пряник, застыла на небе. Было слышно, как играет музыка на открытом катке.

– Ты веришь этой разочарованной женщине? – с усмешкой спросил он, имея в виду дочку профессора Ракитина. – Она ведь не замужем, как я понял? Значит, сердита на весь белый свет. Особенно ее бесит любовь пожилого отца к молодой жене.

– Почему обязательно «бесит»? Я тоже не замужем…

– Ты – другое дело. Твоя мать, слава богу, жива. У вас дружная семья. А если бы родители развелись, и Юрий Тимофеевич привел в дом мачеху, которая моложе тебя?

– Пожалуйста.

– Ракитины рассуждают иначе. По их представлениям, потерявший жену отец не имел права жениться вновь. Он должен был до конца дней оплакивать незабвенную супругу. По-моему, Нелли – типичная эгоистка, которая превыше всего ставит собственные интересы. Ей плевать на отца, да и на покойную мать… Она просто из принципа хочет разрушить чужое счастье.

– Вероятно, такое бывает. Но я хочу проверить, насколько далеко могут зайти дети в своей ревности.

– Очень далеко. Судя по всему, они ополчились на вторую мачеху из-за ее возраста. Их гложет стыд за поведение папаши, неловко перед соседями и знакомыми.

– Раиса уже третья супруга профессора.

– Не вижу в этом криминала.

– Разве не подозрительно, что две предыдущих его жены умерли?

– Нисколько. Человеку не везет в браке! Хочешь сказать, что Ракитин убивает своих жен? Но ведь Нелли боится за свою жизнь, а не за жизнь мачехи.

Астра поддела ногой комочек снега и остановилась. Красноватые фонари в туманном ореоле тянулись вдоль дорожки и смыкались вдали, образовывая светящийся коридор.

– Это обман зрения… – пробормотала она. – Какая-то путаница. На самом деле огни расположены на том же расстоянии друг от друга…

Матвей знал этот ее отрешенный взгляд в никуда. Где, за каким горизонтом видела она события, которые пока только зарождались в темных людских помыслах? Может, это и есть мир теней, существующий бок о бок с миром земным?..

– Раиса, нынешняя жена профессора Ракитина, моложе его детей на много лет.

– Тебя удивляет разница в возрасте? По-моему, раньше юных девушек частенько выдавали замуж за дряхлых стариков. Такие браки были в порядке вещей. Наверное, обычаи периодически возвращаются.

– Нет… не то… да и пора юности для Раисы миновала. Ей двадцать восемь, а не восемнадцать.

Астра сама не понимала, что ее смущает.

– Ракитин не богат. Квартира и дача не в счет. Антикварная коллекция у него скромная…

– Как не в счет? – возразил Матвей. – Смотря для кого не в счет! Скажешь тоже! В Москве убивают из-за квартир. А тут еще и коллекция.

– Нелли объяснила, что это даже не коллекция, просто старинные вещи и картины нескольких поколений семьи Ракитиных.

– Какая разница?

– Профессор – не алкоголик, не больной одинокий старик. У него двое взрослых детей, которые ему наследуют. Чтобы пойти на тройное убийство, надо иметь весомый мотив.

– Согласен. Кстати, у его сына…

– Леонтия, – подсказала Астра.

– У Леонтия есть дети?

– Нет. Он поздно женился, детьми пока не обзавелся. Его жена Эмма тоже недолюбливает Раису. По крайней мере, так сказала Нелли.

Но Матвей имел в виду другое:

– Выходит, профессор не успел стать дедушкой? Значит, хотя бы внуки не станут претендовать на часть наследства. Надо бы встретиться с этой Раисой, познакомиться, поговорить.

Астра с сожалением покачала головой:

– Невозможно. Нелли против какого бы то ни было нашего контакта с мачехой. Она боится, что отец и брат не простят ей вмешательства посторонних в семейные отношения. Ракитины ужасно скрытные.

– Как же нам быть? Устраивать спиритические сеансы?

Он вспомнил саркастическую усмешку Ларисы и отвел глаза.