Закон охотника - Дмитрий Силлов

Мой нож, способный разрезать пространство между мирами, с задачей справился легко – стальные нити располовиненной проволоки повисли на опорных столбах, открыв проход. Правда, там, за вышкой, тянулся еще один точно такой же забор, но это уже не главное – я был в «мертвой зоне», где меня из пулемета не достать.

Хотя радоваться было рано. Не знаю, сколько времени потребуется наблюдателю с соседней вышки, чтобы сдернуть пулемет со станка и начать поливать меня свинцом. От станка зависит. И от расторопности стрелка. Поэтому мне следовало поторопиться.

Впрочем, я и не собирался медлить. Подбежав к вышке, я рубанул «Бритвой» по стальной опоре. И тут же, обратным движением, по ней же, только на полметра выше.

Толстый кусок стального профиля упал на траву. А я уже бежал ко второй опоре, слыша, как заскрипела, заныла вышка и как страшно заматерился пулеметчик над моей головой, когда пол под ним начал медленно заваливаться в сторону.

Но медленно – это не мой случай. Мне надо было быстро. Поэтому я подбежал ко второй опоре, в ускоренном темпе проделав с ней то же самое. Два удара ножом – и я еле успел отскочить в сторону, когда семиметровая конструкция начала стремительно заваливаться набок.

Отлично. Прорубить проход во втором ограждении – дело одной секунды. Интересно, хватило у Меченого личной удачи и соображалки скрыться за деревом и не поймать пулю, когда наблюдатель начал стрелять?

Хватило. Подбежал, выдохнул:

– Я в порядке.

– Поздравляю, – бросил я.

И ринулся вперед.

В Зону…

Тут всё было знакомо, хожено-перехожено не единожды. От КПП «Дитятки» шло старое, раздолбанное шоссе, к которому мы и вышли примерно через четверть часа. Если налево свернуть, то можно попасть в логово Жмотпетровича – бывшего моего работодателя, с которым было о чем побеседовать. Но это попозже, сперва дело.

Справа стеной стоял лес, в который лучше не соваться. Разве что на самом краю чащи костерок развести, в неглубоком овраге, где можно переждать ночь, так как даже опытным сталкерам в темноте по Зоне шастать не рекомендуется. Вредно для здоровья. О чем мы с Меченым и договорились. Ночуем – и с рассветом выдвигаемся сначала к нашим оружейным схронам, а после к логову Захарова.

Судя по тому, как было утоптано дно оврага, не мы первые в нем решили привал сделать. Ну а что, место приличное. И не дует, и огня со стороны не видать. Веток мы набрали быстро, костерок развели тоже оперативно. Я вскрыл банку тушенки, которую прихватил во «Втором кольце», Меченый сделал то же самое. Особо мы продуктами не затаривались, как чувствовали, что побегать придется. Только и взяли, что по консерве да по армейской фляге с водой.

Меченый свою тушенку вскрыл с потерями – пока ножом орудовал, взрезая крышку, слегка порезался. Бывает. Нервы и всё такое. Слизнул выступившую каплю крови, усмехнулся:

– Ну вот, добегался, руки трясутся.

Я понимающе усмехнулся. Потом съел содержимое своей банки, выпил полфляги воды, завинтил крышечку, повесил флягу обратно на пояс, взял «ремингтон» и, наставив его на Меченого, сказал:

– Покушал? А теперь держи руки так, чтобы я их видел. И рассказывай.

Меченый от неожиданности чуть тушенкой не подавился. Выпучил на меня глаза и завис на секунду с ножом в руке. Чем лишний раз убедил меня, что я всё делаю правильно.

– Ты ствол-то убери, – наконец выговорил сталкер. – Если поговорить хочешь, то это можно и без него сделать.

– С Меченым – можно, – согласился я. – А с тобой – нет. Поэтому очень плавно отбрось нож в сторону и начинай рассказывать. Дернешься – для начала отстрелю левый локоть и дам жгут из аптечки. Потом, когда его наложишь, но всё равно говорить не захочешь, придется тебя пристрелить. Кто бы ты ни был, думаю, жить-то все равно хочешь. Поэтому говори.

С лица Меченого медленно сползло выражение крайнего удивления, которое сменилось раздосадованной усмешкой.

– И где же я прокололся? – спросил он, отбросив нож на пару шагов в сторону и поставив на землю недоеденную банку с тушенкой. К застегнутой кобуре с пистолетом, висящей на поясе, не потянулся, будто ее и не было. И это хорошо. Для него.

– Засомневался я еще в баре, – сказал я, – когда ты мне напомнил о том, что я тебе должен. Мы с Меченым давно уже перестали считаться, кто кому сколько раз жизнь спасал. Но это можно было списать на то, что тебе очень было нужно спасти друзей, а для этого все средства хороши. Потом меня заинтересовал пистолет со встроенным в него фрагментом артефакта. Хотел я спросить, откуда он у тебя, потому что такое оружие можно собрать только в лабораторных условиях. И сделать это могли только Кречетов или Захаров. Ну ладно, и это можно списать на трофей, который ты отнял у одной из шестерок того или другого – спроси я, ты бы мне так и ответил. Потом была вышка, где ты, поняв, что прожектор разбить не получится, не пристрелил наблюдателя. Меченый на это только два патрона бы потратил. Первая пуля в прожектор. Не получилось – вторая в пулеметчика. Ты же четыре патрона сжег впустую.

– А если я, поняв, что ты задумал, отвлекал часового? – предположил сталкер.

– И это может быть, – кивнул я. – Но настоящий Меченый никогда бы не порезался, вскрывая консерву. Нереально это. И не офигел бы от направленного на него ствола. Не верю, как сказал бы один великий режиссер. Так что колись, кто ты и зачем я тебе нужен, не испытывай мое терпение.

Сталкер вздохнул. Хрустнул кулаками. Потом сказал:

– Очнулся я в стеклянном гробу. Не поверишь – ни хрена не помню, дурак дураком.

– Поверю, – кивнул я. – Дальше.

– Дальше гроб открыл седой, но жилистый и подвижный дедок в синем халате, наброшенном поверх делового костюма. Поморщился, тихонько пробормотал себе под нос что-то типа «да, похоже, переборщили мы с коррекцией памяти». И укол в плечо сделал, после которого я снова отрубился.

В себя пришел на больничной койке. Тот дедок снова приперся, объяснил мне, что я сталкер, у которого после взрыва отшибло память, и зовут меня Меченым. Только я насчет коррекции-то всё слышал, и так ему и вывалил – мол, брешешь ты всё, старый хрыч, сам мне мозги промыл, а теперь сказки втираешь. Дедок улыбнулся и сказал: «Посмотрись сначала в зеркало. Запомнил, как ты выглядишь? А теперь пойдем».

И показал мне еще один стеклянный гроб, в котором лежал чувак – точная копия меня. Дедок и говорит: «Ты, парень, его клон. Копия, которых я могу наштамповать кучу. Призна́ю, копия не совсем удачная. Не все рефлексы прописались, да и с коррекцией памяти мы перестарались, пришлось заново всю матрицу накладывать. Но в целом ты вполне себе жизнеспособный образец, достойный заменить его».

И снова на гроб показывает.

«А он чем не устраивает?» – спрашиваю.

«Всем устраивает, – отвечает дедок. – Только работать на меня не хочет. И поскольку нервная система у него мутировала, ничего я с этим поделать не могу – всё-таки моя аппаратура на людей рассчитана, а он уже не совсем человек. В отличие от тебя. Так что если жить хочешь, то должен ты выполнить одно задание: привести ко мне сталкера по имени Снайпер».