Девушка в зеркале - Сесилия Ахерн

— Вот как? — просияла она. — Я и не знала, что вы писатель, мистер Бэнкс. Это ценная информация. Максвелл, запиши.

Максвелл равнодушно кивнул.

— Ну да, я переехал сюда, то есть мы переехали сюда, чтобы я мог в спокойной обстановке написать роман, о чем долго мечтал, — не без смущения пояснил Герман.

— Чудесно, — заметила инспектор Барри. — Жаль, что у моего мужа нет времени на то, о чем он всегда мечтал. Хотя, может быть, это и к лучшему, а то он бы меня бросил. И что это были за часы?

— «Ролекс». Подарок жены, в черном кожаном футляре с замком. Ценой более сотни тысяч долларов.

Инспектор Барри присвистнула:

— Вот это да! Ты слышал, Максвелл? Это сколько же будет в фунтах стерлингов? — Она возвела глаза к потолку и стала подсчитывать.

— Примерно шестьдесят тысяч, — ответил Максвелл, глядя в блокнот.

— Где-то шестьдесят одна — шестьдесят две?

— Примерно шестьдесят, — со скукой повторил Максвелл.

— Я не знаю курс обмена, возможно, вы знаете, мистер Бэнкс? Ну да ладно, продолжайте, пожалуйста.

Герман взглянул на полицейских, думая, уж не шутят ли они, но у них были серьезные лица.

— А на задней крышке выгравировано посвящение от жены. Что там было написано, дорогая? — обратился он к Эмбер.

Она посмотрела на него и ответила, судорожно сглотнув:

— «Г., моему художнику. Навеки твоя, Э.».

— «Г» — это, значит, вы, — указала на него инспектор Барри.

— Да.

— А вы — «Э».

— Да, — едва слышно прошелестела Эмбер.

— А вы художник, потому что…

— Потому что я пишу книгу, — отвечал он, все больше смущаясь.

— Прекрасно, — улыбнулась инспектор Барри, переводя взгляд с лица Германа на лицо его жены. — У вас в доме установлены видеокамеры?

— Нет. — Герман покачал головой.

— В таком случае неплохо было бы установить. Литерли — спокойное место, но такой дом привлекает внимание, особенно если люди узнают, что вы тут живете. Знаменитости — это всегда объект повышенного внимания. Не беспокойтесь, от нас они ничего не узнают. Обещаю держать рот на замке, не уверена, правда, насчет Максвелла. Ему хватает пары порций виски, чтобы запеть. Поет, правда, плохо. — Она поднялась, опираясь на колено Максвелла. — Можно осмотреть кабинет?

На лестнице инспектор три раза останавливалась, чтобы перевести дух. Наверху она прошла в кабинет, молча обошла его и остановилась у окна.

— Сюда не так-то просто влезть. Если они залезли через это окно, то их интересовала именно эта комната. Здесь есть другие ценности?

— Мой ноутбук. А еще первое издание и рукопись романа «Спаситель» Грегори Бернса.

Она равнодушно кивнула:

— Ты читал, Максвелл?

— В школе.

— О чем там?

Тот посмотрел на нее с выражением бесконечной усталости на лице:

— Не помню.

— Значит, не читал. Мистер Бэнкс, знает ли кто-нибудь, что у вас имеется рукопись?

Герман покачал головой:

— Человек, который мне ее продал, не знал, кто покупатель.

Она помолчала.

— Почему вы не уверены, что у вас побывал вор, миссис Бэнкс? — спросила Барри, рассматривая печатные машинки, а затем начала стучать по клавишам, что раздражало Германа, но он промолчал.

— Потому что ничего другого не тронули.

— Точно! — Инспектор обернулась, сияя как начищенная пуговица, будто это было величайшее открытие. — В том-то и дело! А внизу вроде у вас коллекция ценной живописи?

— Пикассо, несколько работ Дэмьена Хёрста.

— Очень мило. И плазменный телевизор на стене. Такой, наверное, у вас не один?

— Почти во всех комнатах и в нашей ванной.

Инспектор Барри шумно присвистнула.

— А люстры? Настоящий хрусталь? — допытывалась она.

— Да, — рассмеялась Эмбер.

— Так я и думала. И, вероятно, драгоценности, миссис Бэнкс? Вижу, у вас прелестный камень на пальце. Как из киндер-сюрприза. Но ваш, конечно, настоящий.

— Герман очень добр ко мне.

— Почему же вор больше ничего не взял? Может быть, дело в этой комнате? — Она открыла ящик стола. — Вы позволите?..

— Да, пожалуйста. — Герман со стороны наблюдал, как она осматривает ящик за ящиком, в раздражении от стиля и бесполезности ее работы. — Можно одно предположение?

— Я вас слушаю. — Она остановилась.

— Мне кажется, мою жену выследили, когда она вышла из ювелирного магазина с часами и поехала домой. Это было только вчера.

— Так это недавний подарок? — Инспектор Барри повернулась к Эмбер.

— Да. Для удачи в работе. — Эмбер обхватила себя руками. — Я купила эти часы в Нью-Йорке, а гравировку заказала здесь.

Инспектор Барри переваривала информацию.

— И вчера же вы привезли их домой.

— Вечером, примерно в восемь. Но я не заметила, чтобы меня кто-то преследовал. Хотя я смотрела только на дорогу — я ведь привыкла водить по другой стороне. Извините, что не могу вам помочь. — И Эмбер бросила виноватый взгляд на Германа.

— Знаешь, если ты вспомнишь все места, где вчера побывала, то инспектор могла бы отсмотреть записи с камер наблюдения или поспрашивать, не видел ли кто чего, — предложил Герман.

Эмбер посмотрела на него, прищурившись, а инспектор Барри так и зашныряла глазами.

— Сейчас? Ты хочешь, чтобы я сейчас все перечислила?

— Да. А почему бы и нет?

— По-моему, в этом нет необходимости, мистер Бэнкс. Возможно, за миссис Бэнкс кто-то и ехал, как вы говорите, но сейчас это уже не докажешь, да и людей спрашивать бесполезно. А кстати, куда вы ездили, миссис Бэнкс?

— В Бат.

— В Бат, — повторила инспектор Барри с улыбкой. — Проводить подобные опросы в Бате возможно, конечно, но это все равно что искать иголку в стоге сена. Бат очень большой город, и я уверена, что миссис Бэнкс, как бы ни старалась, не вспомнит всех мест, где побывала вчера, поскольку наверняка была в первую очередь озабочена тем, как бы не заблудиться в незнакомом месте. Верно я говорю, миссис Бэнкс?

Эмбер с заметным облегчением кивнула:

— Мы с Германом долго не ложились спать. Его отец болен, и мы разговаривали по телефону с родственниками. Мы легли не раньше часу ночи. Я встала в шесть, мне не спалось.

— То есть вы полагаете, что кража была совершена между часом ночи и шестью часами утра?

Эмбер кивнула и посмотрела на Германа, который кивнул в ответ.