Принцесса из борделя - Олеся Рияко

– И чего же ты хочешь, поганка? – Вон оно как все обернулось, значит. Один шаг от золотца до поганки. Впрочем, мне не привыкать.

– Хочу жалование вдвое больше, один выходной в неделю и разрешение брать кофе и чай из кладовой. Какой захочу. – Выдохнула я, совсем охмелев от собственной наглости.

– Ты посмотри на нее! – Всплеснула руками женщина, ища поддержку в глазах помощника, но тот только пожал плечами. – Палец дай – с головой откусит! Ладно, шантажистка, без ножа ведь режешь… вот что, хорошее у меня сегодня настроение, да и личико твое милое, меня на добрый лад настраивает. Дам тебе выходной, пусть будет в среду и кофе с чаем бери сколько хочешь, только не из серебряных ларчиков… и чтоб не впрок, а сразу употребить! А то знаю я тебя, душонку ушлую, еще продавать начнешь. И не думай, что я не видела, что ты и без моего дозволения таскала! А вот жалование я тебе поднимать не буду и не проси, и так на всем готовом живешь. Лучше буду тебе на Вальдосову субботу дополнительный выходной давать и денег на гуляние, два делария тебя устроят?

– Три! – выпалила я.

– Тфу! Будет тебе три. А сейчас все уже, допила свой кофе с булочкой? Хватит с тебя утренних нежностей, марш работать – колдун нам вчера всю круглую комнату разнес, чтоб до вечера все как прежде было!

Увернувшись от летевшей вслед подушки, я быстро скрылась из комнаты, растолкав подслушивавших за дверью девушек. Те так и остолбенели, смотря на меня во все глаза, что еще больше подняло мне настроение.

Ух и разозлила я нашу мадам! Но ее всегда разговоры о деньгах выводили из себя… если речь не шла о прибыли, конечно. Но это того стоило, тем более все сложилось как нельзя лучше – у нашего разговора был свидетель, а значит главная дама не станет отпираться, когда придет время, так сказать, платить по счетам.

***

День прошел в заботах. Круглая комната и правда являла собой нынче нечто удручающее – у овальной кровати в центре были подломлены ножки… так же как у дивана, и кресла, и даже столика между ними! Шторы были сдернуты с гардин, а гардины вывернуты из стен. На окнах остались следы рук, словно кого-то прижимали к стеклам с неистовой силой, на полу валялось несколько изодранных платьев, ступать по ковру нужно было осторожно, в нем прятались осколки от разбитых бокалов и пролитое вино… Другими словами, это место больше напоминало поле битвы, а не уголок в доме плотских утех.

Ну, делать нечего, пришлось браться за уборку.

В комнату непрестанно кто-то заглядывал, но заговорить со мной не решались. Притаятся, а как увидят, что я заметила, с хихиканьем уносятся прочь. А я все ждала…

Ждала, когда сойдет с меня милое личико и вернется прежняя физиономия, мой привычный горб, без которого было двигаться так просто, легко и удобно. Вот, и уборка быстрее спорилась.

Смекнув, что зачарованная благодать пока покидать меня не собирается, я спустилась вниз к охранникам.

По обыкновению, двое дежурили в доме, пара за крыльцом и трое отдыхали в специальной комнате. На всякий случай. А случаи в доме бывали разные: много пылких ревнивцев голубых кровей или недюжих магических способностей воображали, что прелестница не может дарить свои ласки никому другому и устраивали сцены ревности – тут то грубая мужская сила и нужна. Вот только гостей можно бить только в самом крайнем случае, а потому наши охранники всё больше были громилами, которые долго и упорно могли сносить удары пылких любовников, принимая их гнев на себя, вместо тонких и хрупких дев.

Я тихонько постучала в их комнату и, изображая смущенную непосредственность, попросила помочь мне передвинуть мебель. Мужчины впервые обозрев такую красоту в платье горничной, поднялись и не пошли, а буквально побежали мне на помощь.

Ну, что же за несправедливость такая, красивым девушкам ведь не так нужно содействие сильных мужчин, как дурнушкам, которые всю жизнь обречены выполнять трудную работу!

Руководить обычно ни в грош не ставившими меня охранниками было безумно приятно. Я не давала им продыху, заставив вытащить всю сломанную мебель из круглой комнаты в подвал и потом вежливо попросила из того же подвала достать запасную, но более старую и потасканную мебель наверх. Ну, а в благодарность я им просто от всей души улыбнулась – вот и все!

С моим настоящим лицом пришлось бы идти на риск и без спроса из хозяйской кладовой нести им кровавую колбасу и пиво. До чего же выгодно быть красавицей!

За окном вечерело. Закончив с уборкой я оглядела плоды своих трудов – комната выглядела не новой, но никто бы и не подумал, что прошлой ночью здесь разворачивались сражения на любовных фронтах. Посмотрев на себя в большое зеркало на стене, я нашла, что даже с капельками пота на лбу и следом от серой пыли на щеке такая Лобелия выглядит просто обворожительно. Вот интересно, если бы я не родилась уродом, выглядела бы я так или все это только плод мощных чар?

Решено! Пока не опустился вечер на город, сходила умыться, сменила платье на такое же, но чистое и по-быстрому сбегала через квартал к плотнику. Попросить, чтобы завтра к нам в подвал пришел чинить мебель. Плотник отказался меня отпускать обратно одну и вызвался пойти чинить мебель сегодня же – вот это сила женской красоты, вот это я понимаю! Обычно этот увалень-краснодеревщик даже за хорошую плату не торопился приступать к обязанностям, а тут такая прыть.

Пока шли, все оглаживал свою жиденькую бороденку, да так и норовил приобнять. Расспрашивал, кто мамка, кто папка, где живут и не требуется ли им зятек. Пару раз особо проявив прыть и ущипнув за задницу, хорошо получил по морде, но то его будто только раззадорило.

Как же хорошо, что расплачиваться с ним будет сама мадам, а мне не нужно следить за тем, что он там в подвале делает!

Кое-как отбившись от наглеца, под предлогом срочных дел для нашей строгой мадам, которую он боялся пуще прежней меня, выскользнула на улицу. Посидела на крыльцо, любуясь на Мильский закат, пылавший за дворцовыми башнями, красиво раскрашивая небо. Понаблюдала за детворой, резвившейся в мои любимые салочки.

Эх… ничего-то не меняется в Миле. Вон, даже воду тем же жутким стишком определяют! А уж целых десять годков прошло, как я в последний раз в салки с сестрами играла:

Чудовище – на морде кровь

Найдет себе свою любовь

И дева, что прекрасней нет,

Произведет дитя на свет

Что встанет у конца времен,

У красно-золотых знамен.

Обещан Вестник и венец,

Лишь на чело его отец

Опустит, руки возложив,

Тот будет мертв – а этот жив!

Разверзнет тьма, погаснет свет

Конец времен всему ответ!

Слушая знакомые слова, я улыбалась. А все же у меня было счастливое детство, даже несмотря на то, что в салочки водой всегда оказывалась я, потому что мои ушлые сестрички уверяли наивную Либи, что водят только чудовища, каковым я и в их глазах и являлась.