Мое смертельное счастье - Елена Кароль

– Я сплю слева.

Да пожалуйста!

Оккупировав подушку справа, причем самую крайнюю, так как на кровати было аж четыре, я закрыла глаза и отвернулась, пытаясь не думать ни о чем. Получалось плохо. Точнее, совсем не получалось. Почему-то в голове засела и начала меня усердно грызть мысль, что ему намного проще было завести любовницу и слизывать с нее эти самые остаточные запахи эмоций, чем тащить в дом мокрую и, как он выразился, «протухшую» полукровку, а затем и вовсе укладывать ее рядом с собой в постель. Нет, правда!

– Со мной никто не уживается. В личной жизни я тиран. А теперь успокойся и спи.

«Мило. Очень мило. Что, совсем не думать?»

– Не можешь?

Грустно вздохнула и мысленно призналась: да, не могу. День, точнее, вечер был чересчур насыщенным, и теперь я минуту за минутой проживала его заново, пытаясь понять, но так ничего и не понимая.

– Знаю безотказный метод…

Сообразив по тону, что конкретно он имеет в виду, скривилась. Нет, спасибо.

– Зря отказываешься.

Как он смог бесшумно проскользнуть под одеялом, я не поняла. Он дышал мне в затылок, и его рука лежала на моем бедре.

«А можно не шарить в моих мыслях так бессовестно?»

– Поверь, я максимально абстрагируюсь от твоих мыслей, но ты словно сама их мне посылаешь. Не понимаю… – В его голосе действительно слышалась озадаченность, так что я поверила моментально.

«Да и не было это новостью. Я ведь не только демон, но и сирена…»

– Верно. Наверняка именно поэтому. – Рука собственнически скользнула на живот, и кончики его пальцев начали выписывать на моем теле вензеля. – Сирена с сорванным голосом… Да, наверное, дар ушел внутрь и теперь пытается пробиться иным, доступным образом.

Он размышлял вслух, при этом ни на секунду не оставляя поглаживаний. Я была бы рада от него отстраниться, только вот мне это нравилось. Казалось, что благодаря его пальцам не от меня к нему, а, наоборот, от него ко мне шло живительное тепло. Жизненное тепло. То самое, которое заполняло мелкие трещинки в моем заледеневшем панцире и потихоньку просачивалось внутрь, оживляя душу и сердце.

Я понимала, что с его стороны это всего лишь банальное желание секса с обнаженной доступной девушкой, но не могла отказаться от мысли, что я кому-то нужна, что во мне кто-то нуждается, что я больше не одна. Иллюзия, конечно… но почему бы не поддаться ей и хоть на пять минут почувствовать себя необходимой?

Я поняла, что забылась, и он услышал абсолютно все мои размышления, лишь тогда, когда Кирилл оскорбленно фыркнул мне в ухо:

– Всего пять минут? Плохого же ты обо мне мнения. Анналиррия, я способен намного дольше.

Как же я рада, что он не видит моего бордового лица…

– Зато я чувствую жар твоего смущения.

– Прекрати. Замолчи. Достаточно!

– Тогда создай щит и не проецируй. – На мгновение остановив игру пальцев, он недовольно продолжил: – Я слышу каждую твою мысль так хорошо, словно ты кричишь мне в ухо. Поверь, не все из них приятны.

– Я не могу…

– Или не хочешь?

– Не могу, – поджав губы, я шептала вслух. По крайней мере, так я сама объясняю, а не он копается в моих воспоминаниях. – Когда родители погибли…

Решимости продолжить не хватило, и голос сорвался. Всхлипнув, продолжила мысленно. Когда родители погибли, я узнала об этом из новостей. Авиакатастрофу освещали по всем каналам. В этом самолете летело столько высокопоставленных лиц, что первой версией катастрофы тут же стал теракт. К сожалению, расследования подобного рода проводились слишком долго, и не факт, что даже через несколько лет я узнаю правду.

Для меня правда одна – родителей не стало. В один момент. В одну секунду. Мне даже хоронить было некого – самолет упал в океане.

Первые дни я рыдала сутками. Не ела. Никуда не ходила. Не отвечала на звонки. В итоге соседка, у которой были запасные ключи, вызвала бригаду «скорой» и сама им открыла.

Бригаду ждало печальное зрелище…

Именно тогда стало ясно, что я потеряла голос и теперь мои глаза больше не голубые, а бордовые.

Из больницы я сбежала на вторые сутки, уйдя в одной ночной рубашке и без проблем пройдя мимо поста и спящей медсестры. Еще сутки мне понадобились, чтобы вернуть себе приличный вид и постараться не выказывать свою боль на людях. В течение первой недели я прошла медосвидетельствование на психическое состояние, и теперь у меня была справка, что я вменяема и угрозы для окружающих не представляю. Мне выписали успокоительное и стабилизирующее и оставили в покое. Я забрала ключи у соседки и запретила ей вмешиваться в мою жизнь.

Даже на работу начала ходить…

В библиотеке никто не знал, что я не человек, ведь я работала там всего полгода и всегда ходила туда веселой и жизнерадостной девушкой в своей основной человеческой ипостаси, выполняя нехитрые обязанности. Раньше эта работа была прикрытием, но теперь осталась моим единственным заработком. Вместе с голосом я потеряла свои способности. Все. Абсолютно.

– И в том числе все щиты.

– Странно. – Его рука продолжала поглаживания, но они были больше успокаивающими, чем интимными, да и к себе он меня прижал не как обнаженную женщину, а как ревущую девочку. Крепко, но аккуратно. – Так, сейчас пока не будем об этом. Спи. Отдыхай.

Не знаю, что он сделал, но я уснула. Сразу.

Значит, Демьян и Мирабель погибли в той самой злополучной авиакатастрофе…

Случайно ли?

Тело расслабилось, но мозг все никак не мог отрешиться от новой информации, которую так неаккуратно вываливала на него Анна. Не фильтруя, не утаивая, не стесняясь. Хотя вряд ли она вообще понимала, что делает и сколько всего опасного, прежде всего для себя самой, дает ему узнать.

Анналиррия… Демон Анна и сирена Лирра. Два почти несовместимых существа, без труда воплотившиеся в изящном женском теле. Но произошла катастрофа, и боль потери разъединила, а затем и вовсе заперла существ по разным уголкам. Демон спрятался в сердце, а сирена – в душе. И лишь человеческая оболочка все еще по привычке пыталась жить, хотя уже понимала, что не в силах справиться с этой болью одна.

Сможет ли он вернуть все в первоначальное состояние и не нарушить тот идеальный баланс, который создали ее родители? А что будет, если не сможет или если баланс не будет идеальным?

Повернув голову и посмотрев на спящую принцессу, Кирилл едва уловимо поморщился, увидев на ее бледных щеках еще не высохшие дорожки слез. Никаких «если». Сможет.

Эта ночь была первой, когда мне не снились кошмары. Удивительно…

Судя по моим внутренним ощущениям, утро было уже поздним, но меня никто не будил и никуда не торопил. Странно…