Страшный зверь - Фридрих Незнанский

Но это были в самом деле только первые шаги местных лиц, «кровно заинтересованных» в установлении истины. И немного позже, но в тот же день, ему, отказавшемуся якобы от прямого сотрудничества с властью, «подбросили» многозначительный «подарок».

Когда Ванюшин поставил местных деятелей в известность, что желает прямо сейчас же, не заезжая к родственникам, встретиться и переговорить, если это возможно, с пострадавшим Неделиным, с его желанием согласились, правда, неохотно. Стали звонить в городской госпиталь, где лежал в отдельной, разумеется, палате пострадавший от взрыва бомбы, прикрепленной к днищу его автомобиля, «пивной король» — все его так прямо и называли, словно в насмешку, — и выяснять, сможет ли тот принять сегодня у себя следователя, прилетевшего из Москвы? Выясняли долго и пространно: то главного врача не было на месте, то лечащего врача, то дежурной медсестры, то руководителя службы безопасности, обеспечивающего охрану своего шефа. Но, наконец, получили разрешение, хотя, в чем состояла трудность, Герман так и не узнал, не понял. Да, состояние «короля» было средней тяжести, но он оставался в сознании и оказался способным отвечать на вопросы следователя без угрозы для своей жизни. Короче говоря, пока торговались да выясняли, случилось непоправимое. Каким-то таинственным образом, минуя охранника, как позже выяснилось, «отошедшего» на одну минутку в туалет, в палату проник киллер. Он и застрелил бизнесмена Неделина из пистолета с глушителем, который, верный своему «творческому призванию», убийца там и оставил, лежащим сверху, на одеяле покойника. Естественно, что «работал» киллер в перчатках, пальцевых отпечатков, да и никаких иных следов после себя не оставил, а оружие было признано экспертами «незасвеченным». Это было Ванюшину, прибывшему сюда со своим, никому не нужным расследованием, серьезным предупреждением. Вдова же ведь не требует установления истины! Да и зачем ей? Как говорят в предгорьях Кавказа, когда серьезные мужчины беседу ведут, женщине нечего среди них делать. Ей оставлено покойным мужем достаточно денег для безбедного существования! А всем остальным занимается местная прокуратура. Зачем ей московские «варяги»?

Вот таково было мнение многих из тех, с кем позже привелось встречаться московскому следователю. И это уже были не намеки, а прямые предупреждения: не суй ты нос в это дело! А он продолжал расследование. Опрашивал свидетелей взрыва, охрану, пропустившую убийцу в палату, просматривал и изучал документы, касавшиеся производственной деятельности предприятий, принадлежавших Неделину. Короче, надоел всем своим выверенным занудством. И вот — новый результат…

Случайные свидетели говорили, что стрелков было двое, и они уехали на машине, стоящей снаружи арки ворот — наготове, другими словами. То есть покушение на Ванюшина было организовано по всем правилам киллерского искусства. Вот только с оружием оплошали, может быть, хотели действительно перевести стрелку со служебной деятельности следователя на какую-нибудь бытовщину, типа мести влюбленного в Катерину неудачника из «новых русских». И пока, получается, именно на эту версию и «клюнул» следователь прокуратуры. Или ему она была предложена вышестоящим начальством? Но, так или иначе, а разыграл Нарышкин эту версию, как по нотам: уверенно и нагло. Такая вот вчера история приключилась…

А сегодня, совсем, можно сказать, недавно, два часа назад, Валентина звонила матери в Краснополь и поинтересовалась, как в городе развиваются дальнейшие события. Услышанное воистину потрясло ее, о чем она и рассказала Катьке, сидевшей рядом с ней во время телефонного разговора.

Утром Ксении Александровне позвонил следователь прокуратуры, как он представился, и не попросил, а потребовал позвать к телефону гражданку Молчанову Екатерину Андреевну. Мать, уже предупрежденная Катей, знала, что отвечать. Нет дома, а куда ушла спозаранку, не доложилась. Следователь все тем же требовательным тоном велел передать Екатерине Андреевне, что она должна сегодня до двенадцати дня, если не желает служебных неприятностей, явиться в прокуратуру для допроса в качестве свидетельницы по делу о причинении тяжкого вреда здоровью гражданина Ванюшина. В случае ее отказа, по отношению к ней будут приняты санкции. И мать покорно согласилась передать: как только, так сразу. А сама тут же перезвонила на Катин мобильный. Дочь находилась в кабинете главного редактора программы и ответила, что ею уже предприняты встречные меры. После чего на машине шефа она вернулась домой за собранным с вечера чемоданом, а оттуда — прямо в аэропорт. Так и получалось, что при всем желании Ксения Александровна, находившаяся в момент отъезда дочери в отпуск, в соседнем с домом магазине, ничего передать ей не смогла, не успела. А если им надо, то пусть сами ее ищут и сообщают. И где она остановится в Москве, тоже неизвестно. Вряд ли у сестры, поскольку та собралась уже лететь сюда, к мужу. Возможно, у кого-нибудь из московских подруг.

Следователь позже перезвонил, узнал об отъезде Екатерины Андреевны и был страшно недоволен, прямо-таки обескуражен. Он снова пообещал Ксении Александровне, что применит какие-то свои санкции, но все это было, очевидно, очередной «страшилкой», поскольку никто у Кати подписки о невыезде не требовал. Значит, они сами оказались дураками. И уж этого шеф пообещал им не спускать, пусть только позвонят к нему, он им в ближайших же вечерних новостях преподнесет нежелательный сюрприз. Распоясались, понимаешь, законники…

Турецкому рано было высказывать какие-то собственные предположения, ему требовалось хотя бы взглянуть в глаза этому Нарышкину, и, значит, надо срочно лететь в Краснополь, не откладывая дела в долгий ящик. А делать этого страшно не хотелось, будто он что-то важное упускал в своей жизни. Впрочем, он уже знал, что именно. Валя, как он видел, была недоступна, а вот Катя его просто очаровала. Да и сама она, видя внимание, с которым ее слушал Александр Борисович и мягко задавал свои вопросы, не выходящие за рамки «светского» приличия, словно бы проникалась к нему доверием и оттого становилась все обворожительней. Голова у Турецкого шла кругом, но он сумел сообразить, что флирт, каким бы опасным он ни казался, флиртом и остается. И чтобы не оказаться в дураках, иной раз надо просто снизить накал интимности, перевести нарастающее напряжение в шутку. Это проявилась в нем не трусость, а твердая уверенность, что подобных женщин стремительным натиском не завоевывают, и что битва за нее, если он когда-нибудь решится, будет длительной и даже с непредсказуемым финалом. Поэтому лучше все оставить в том положении, в котором они теперь находились. Тем более что и Валентина, как успел отметить про себя Александр Борисович, посматривала на них уже с некоторой удивленной ревностью. И это был не самый лучший вариант в том случае, если бы Саша, как звала его по старой памяти Валентина, решился бы продолжить свое наступление, даже не форсируя событий.

Но еще он понял, что Катя, судя по стремительным огонькам, посверкивающим в ее темных глазах, была бы вовсе не прочь познакомиться поближе со старым знакомым семьи Ванюшиных. Интонации ее волшебного голоса, — профессионально поставленного, разумеется, — слышал он, становились все более глубокими и страстными. Это показалось бы в иной ситуации просто странным, но он будто влюблялся в ее голос, который его попросту завораживал.