Штык-молодец. Суворов против Вашингтона - Александр Больных

Граф Александр Иванович отправил Петеньку тайно Бирона встретить и объяснить ему истинное положение дел. Герцог оказался понятливым, к тому же он прекрасно помнил уральские зимы и уральских медведей. А тут еще случай несчастный приключился, и старший сын герцога Петр Бирон был злодейски зарезан неведомыми татями прямо в Петербурге. Сыск был учинен самый тщательный, но открыть ничего не удалось.

И вот в году 1726 от Рождества Христова Эрнст Иоганн Бирон вернулся в Митаву. Он обязывался пропускать через Курляндию русские войска, не вступать ни в какие сношения с врагами России, оказывать веротерпимость православным и разрешить постройку православного храма в Митаве. Однако ж в самом скором времени за слабостью здоровья, подорванного ссылкой уральской, и дряхлостью по возрасту преклонному герцог понял, что управление Курляндией стало несоразмерно его силам, да и климат курляндский был опасен для здоровья его жены и детей. А потому он испросил милости передать управление герцогством российской короне. Императрица не смогла отказать ему в таковой мольбе и присоединила герцогство Курляндское к своим владениям, после чего мир воцарился на земле, истерзанной негодящим правлением.

Теперь от российской границы до Восточной Пруссии было рукой подать, но воеводство Жмудское таки разделяло их. Это было очень неправильно. Тут началось исполнение второй части плана, задуманного графом Шуваловым. И снова Петеньке пришлось отправиться в рискованное путешествие, теперь уже в Польшу. Никак ему не удалось побыть с маленьким сыном, ну никак. Но дела государственные превыше всего.

Правда, перед этим граф Александр Иванович заставил Петеньку выучить язык немецкий, так как беспомощное лепетание «Ich bin больной» его никак не устраивало. Попутно пришлось освоить азы языка французского. Как объяснил граф с усмешкой ехидной, сей язык зело приятен женскому полу и амуры строить по-французски гораздо способнее. Вот и пришлось учить всякие «Je vous aime», что оказалось после немецкого заметно проще. Ну, по ходу дела пришлось и какие-то английские фразы зазубрить, потому что, как сказал Александр Иванович, никогда заранее не знаешь, что может пригодиться.

Новая поездка была еще более странной и опасной, чем предыдущая. Теперь ему приходилось стеречься королевских стражников пуще прежнего, ведь господин подполковник развозил по шляхетским замкам и фольваркам прелестные листы с прямым призывом восстать против короля. Сразу после окончания победоносной Прусской войны неверный союзник и хитрый лис Август Саксонский умер, и польская шляхта после долгих колебаний и споров провозгласила королем сердечного друга императрицы Екатерины Стася Понятовского. Однако ж Стась слишком рьяно принялся исполнять пожелания королевы сердца своего, и шляхта зароптала. Впрочем, как то свойственно полякам, все недовольство шляхты выражалось в застольном бурчании вперемешку с громкими тостами за Польску, которая, разумеется, еще не сгинела, огромном количестве сожранных колбас и выпитого вина.

Графа Шувалова такое совершенно не устраивало. Поэтому по его приказу Петенька доставил некий письменный циркуляр послу императрицы при короле графу Репнину. Николай Васильевич фыркал и морщился, когда читал ту бумагу, но против бумаги из Петербурга не пойдешь. Заметим мимоходом, что встреча сия самому Валову удовольствия также не доставила – при Кунерсдорфе он был секунд-майором, а Репнин всего лишь капитаном, а вот сейчас Петенька все подполковник, зато граф Репнин уже в генералах ходит. Поэтому он испытал немалое удовольствие, глядя на кислую физиономию посла. Повздыхав изрядно, Репнин настоятельно посоветовал королю Стасю собрать сейм для принятия неотложных и наиважнейших решений. Стась, конечно же, сейм собрал, нимало не помешкав. Сейм незамедлительно подтвердил «кардинальные права», гарантирующие шляхетские свободы и привилегии, и провозгласил уравнение в правах православных и протестантов с католиками. Вот этого шляхта потерпеть никак не могла, поэтому снова принялась за усиленное истребление колбас под венгерское и ренское.

Граф Александр Иванович, видя, что все его планы рушатся с треском, озлился не на шутку, но поделать ничего не мог. Однако ж недаром о нем шла слава, как о хитром змие, способном обмануть кого угодно: начальником Тайной экспедиции кого попало не назначат. И вот снова по шляхетским замкам отправился путешествовать барон Петер фон Вальдау, посланник бывшего короля Фридриха, ныне жалкого курфюрста. Вот где немецкий язык пригодился! Ненависть пруссаков к державе российской была вполне понятна, поэтому и знатные магнаты, и простые шляхтишки охотно барона слушали, а еще охотнее брали золото, которое он рассыпал немерено, чтобы только поляки выступили против русских. Правда, приходилось ему видеть, как только что полученное золото и серебро всякие там Потоцкие, Радзивиллы, Красинские, Огинские тут же кидали на зеленое сукно игорного стола: магнаты предпочитали сражаться исключительно в фараон.

Подполковник даже в отчаяние пришел, ведь это никак не отвечало планам Шувалова, которому отчаянно требовался мятеж против короля. Но на его счастье тут подоспела помощь французская. Из Парижа примчался генерал Дюмурье, имевший поручение министра иностранных дел графа Шуазеля возмутить поляков против короля Стася, которого все и не без оснований считали марионеткой в руках императрицы Екатерины. Под двойным нажимом и двойными субсидиями поляки не устояли – и началось!

В городе Бар на Подолии была собрана конфедерация, которая подтвердила все старые права и привилегии шляхты, еще больше утеснив православных. Бунтовщики взялись за дело так энергично, что король Стась едва сумел ноги унести. Его даже перехватил по дороге разъезд конфедератов, но король проявил незаурядную изворотливость, ловко притворившись собственным конюхом, и удрал. После этого ему не оставалось ничего иного, кроме как обратиться к императрице с униженной просьбой о помощи. Тотчас на подавление возмущения были двинуты корпуса генералов Апраксина и Кречетникова. Практически сразу выяснилось, что противостоять русскому оружию конфедераты не в силах, они были биты каждый раз, когда сталкивались с русскими в открытом сражении.

Конфедератам пришлось перейти к войне партизанской. Но тут им крупно повезло, так как началась очередная война с турками, и главные силы русской армии ушли на юг. Однако напрасно поляки надеялись, что положение их улучшится, в Польшу был направлен отличившийся как раз в партизанской войне против короля Фридриха бригадир Суворов. Конфедераты очень быстро почувствовали его стальную хватку. Подполковник Валов надеялся, что и ему доверят командовать отдельным деташементом, однако ж граф Шувалов накрепко приказал оставаться в обличье барона фон Вальдау, дабы своевременно и полно информировать генералов русских обо всех планах неприятеля. Обо всех его приключениях в стане конфедератов впору отдельную книгу писать, только неможно тайны государственные так запросто расписывать.

Тогда подполковник и встретился снова с Александром Васильевичем. Он сразу вспомнил щуплого подполковника, который при Кунерсдорфе все рвался ударить в штыки и опрокинуть войско прусское. Сказать по правде, Суворов за эти годы не слишком продвинулся в чинах, несмотря на всемогущего папеньку – всего лишь до бригадира дорос, хотя иные помоложе уже в генералах ходили. Главное же для него огорчение было, что по причине малости чинов Суворову всегда в подчинении паркетных генералов действовать приходилось. Но когда Александру Васильевичу давали свободу, как в Польше, тут уж он показывал, на что способен. Для начала от конфедератов пух и перья полетели под Ореховым. За таковую викторию Суворов был произведен в генерал-майоры.