Час трутня - Денис Кащеев

— Оставь себе, — отмахнулся он. — Только не порви, как те две, что тебе дали до этого.

— Я пыталась глодать остатки кокона, — извиняющимся тоном проговорила Чужая. — Для человека они ядовиты, пришлось сбросить личину. Об одежде не подумала…

— В следующий раз сначала думай, — буркнул он, и вышел из бокса.

Планета Новая Земля, Крепость Росс, десятый день в новом мире

Широкие офицерские кольца у них по-прежнему носили трое: Олег, Инна и Галя. Четвертое унес с собой в шлюз сеятель-Чужой, а пятое, капитанское, хранилось у Иноземцевой. Просто хранилось: освободившаяся после смерти Андрея Вербицкого должность оставалась вакантной. Пару раз вопрос об избрании капитана всплывал в разговорах, даже назывались кандидатуры (той же Инны, например), но до голосования дело так и не дошло. Как видно, система с офицерским триумвиратом во главе колонии, изобретенная Мамаевым во время его недолгого пребывания во власти, пока, по большому счету, устраивала всех. Как говорится, работает — не трогай.

Что до Олега, сам он на вершину Олимпа и не рвался — ему вполне хватало его нынешней меры забот. Случись выборы — проголосовал бы за Инну.

Именно на поиски Иноземцевой он сейчас и направлялся. Как правило, требующие решения триумвирата вопросы Олег предпочитал сначала обсудить с Галей, чтобы потом предстать перед Инной уже с их общей, согласованной позицией, но тут случай был особый. В вопросе поблажек для Чужой понимания ему у Измайловой нипочем не найти. Поэтому сегодня Галя — напоследок.

— Инну не видел? — спросил Олег у кстати попавшегося ему на пути Ромы Старкова.

— Народ в поле, — ответил тот фразой из древнего анекдота.

— Я серьезно, — слегка нахмурился Светлов.

— Я тоже. На делянке она. С сорняками воюет.

— Точно! — вспомнил Олег. — Спасибо.

— Спасибо в карман не положишь! — уже вслед ему усмехнулся Рома.

Пройдя по коридору и спустившись на два пролета по узкой лестнице, Светлов оказался у выхода из Крепости. Название это закрепилось за их базой почти случайно. Сперва все по инерции называли ее «Ковчегом», но потом как-то сам собой встал вопрос о новом имени для поселения. Первое, пришедшее кому-то на ум — «Новая Москва» — большинству показалось несколько банальным, последовавшее по ассоциации «Старые Басюки» — несерьезным, литературно-киношные варианты «Корусант», «Кайтайн» и «Арканар» также не получили единодушной поддержки, каждый по своим причинам. И вот когда уже казалось, что согласия в товарищах не достичь, Ада предложила окрестить базу «Форт-Росс» — по аналогии с русской колонией в Америке, существовавшей в XIX веке. И по сути подходит, и патриотично, и связь с историей опять же. Имя уже поставили на голосование, но тут Володя Кайшев заявил, что «форт» в данном случае — всего лишь перевод на английский язык русского слова «крепость». «Хорошо, пусть тогда будет «Крепость Росс»», — пожала плечами Ада. На том и порешили.

А уже в обиходе «Крепость Росс» быстро сократилось просто до «Крепость» — благо, других в округе пока не наблюдалось.

Их — эти самые другие — искали. За полторы недели, прошедшие с момента высадки на планету, окрестности Крепости подверглись самому внимательному изучению. Ближайшие — пешком, дальние — на вездеходе — приземистой девятиместной шестиколесной машине. Быстрой, проходимой, не нуждавшейся в заправке топливом — бесконтактно черпавшей энергию из энергоцентра Крепости (Кора пыталась объяснить, на каких физических принципах строится эта подзарядка, но ее так никто толком и не понял, даже умник Дима Дроздов). Единственным недостатком вездехода была ограниченная длина «поводка», котором тот был привязан к базе — чуть менее тридцати километров. Кора об этом предупреждала, но в первой же поездке, увлекшись, рыжий Артем сию границу проскочил. Двигатель тут же заглох, и прокатившись по инерции несколько десятков метров вездеход замер. Назад, к оборванному «поводку», вдевятером тяжелую машину толкали почти два часа — на чем свет стоит кроя раззяву-Артема, коварных инопланетян и забирающую в горку дорогу.

После первой оплошности за незримую тридцатикилометровую границу они больше не выезжали, но внутри исколесили все. Нанесли на карту лес, полдюжины рек, горный хребет на севере, даже прошлись по краю смертоносной пустыни, начинавшейся в семи километрах на юго-востоке, но самого главного — других стартовавших с Земли «Ковчегов» — так и не нашли.

Не успокоившись, выслали отряд разведчиков — Антон Лысый Чибис, Макс Переверзев и Света Ткачук, взяв три мушкетона и припасов на неделю, отправились на юг. Как раз вчера они вернулись в Крепость, на день раньше срока — рассказали, что дошли до соленого моря, принесли какие-то ракушки и целый рюкзак ярко-оранжевых грушевидных плодов, к всеобщей досаде определенных Корой как несъедобные. Ни «Ковчегов», ни даже просто следов присутствия человека этой экспедиции обнаружить не удалось.

Второй отряд в составе Володи Кайшева, Игоря Палиенко и Даши Макаускайте, дождавшись возвращения первого, сегодня утром выступил на север, в сторону гор. До тридцатикилометровой границы их подвез на вездеходе Олег.

— Даже не знаю, чего хочу больше, — прощаясь с ним, проговорил Володя, в ответ на пожелание удачи. — Найти соседей, или убедиться, что рядом никого нет.

— Почему? — спросил его Светлов, хотя и сам не раз уже размышлял над подобной дилеммой.

— Человек человеку — сам знаешь, не только друг и товарищ, но иногда еще и братец-волк, — заметил Кайшев, щурясь на начинавшее уже припекать солнце. — Так что, может, ну их на фиг, другие «Ковчеги»? Меньше народу — больше кислороду?

— Человек человеку волк, когда у них одна овца на двоих, — глубокомысленно заметил второй из разведчиков — Игорь. — А нам с другими «Ковчегами» делить нечего, так что мир-дружба-жвачка!

— Вот! — подняла вверх палец Даша. — Поняла, наконец, чего мне у нас не хватает для полного счастья! Жвачки!

— Боюсь, что у других «Ковчегов» ее тоже нет! — усмехнулся Игорь.

— Еще одним поводом для войны меньше! — заявила Макаускайте.

— Жвачка — повод хоть куда, не хуже других, — хмыкнул Володя. — Это я вам как несостоявшийся историк говорю. В XIV веке Модена и Болонья 12 лет воевали из-за украденного колодезного ведра…

…Делянка, на которой Олег рассчитывал найти Инну, располагалась на задворках Крепости. Распаханный участок площадью в сотку еще неделю назад был засеян инопланетными семенами из закромов «Ковчега» — крупными и треугольными, народ еще все шутил, что это зубы дракона. Если верить Коре, произрасти из них должно было некое чудо галактической селекции с колосьями питательных зерен, стеблями, годящимися для производства тканей, листьями, содержащими красители, корнями… Для чего предназначались корни волшебного растения, Олег не помнил, но наверняка тоже для чего-то важного и полезного. В перспективе.

Пока всем необходимым, от еды и одежды до света и лекарств, колонистов обеспечивала Крепость, но так будет не всегда. Источником энергии для нее служили аккумуляторные батареи, установленные в бывшем двигательном отсеке «Ковчега». Олег их видел — небольшие такие золотистые треугольные пирамидки, с теннисный мяч размером. Маленькие — да удаленькие, никакая атомная электростанция на Земле могла бы соперничать с этими крошками по мощности. Всего батарей было девять, и, по словам Коры, каждой должно было хватить ровно на год. Девять батареек — девять лет на всем готовом. А вот потом… Потом кухня перестанет выдавать дневные рационы, карета-вездеход превратится в недвижимую тыкву, парализаторы-мушкетоны — в заурядные дубинки, годные разве только, чтобы бить ими друг друга по голове по завету плешивого пирата Пинтела из известной кинофраншизы. Встанет трактор — вторая и последняя машина колонистов. Уснет вечным сном медотсек… Нет, с одной стороны, конечно, девять лет — срок немалый, самая младшая из экипажа «Ковчега» — Ксюша — девять лет назад еще даже в школу не ходила. С другой, станешь бить баклуши — время пролетит, оглянуться не успеешь. И что тогда?