Автономный режим - Ник Трой

Я не пес!..

Предостерегающий крик взметнулся над переулком, когда я вскочил. Ближайшего врага рубанул прикладом бесполезного уже автомата, удерживая его за горячий ствол. Потом, под истошный визг инстинкта самосохранения, швырнул тело на свет фонарей. Только бы прорвать оцепление!..

Я будто угодил под поезд.

Что-то твердое ударило в грудь, я налетел на встречный удар всем весом. Резкая боль была настолько сильной, что другие удары почти не ощутил. А когда мелькающие ботинки и приклады исчезли и я поднял голову, успел лишь заметить странно широкое дуло пистолета в руках одного из врагов…

Выстрела я не увидел. Зато тело мгновенно обмякло, позвоночник ожгла молния парализатора, выжигая нейроны, ушла в затылок. Я упал на асфальт. Не почувствовал, но увидел, как из разбитого носа плеснуло красным. Пронеслась дурацкая мысль, что завтра нос будет похож на сливу. Если будет это самое «завтра».

— Цель захвачена.

— Доложите в штаб.

— Дзайбацу будут довольны, объект доставим без повреждений.

— Что делать с остальными?

— Если у них в руках есть оружие и они оказывают сопротивление — убейте…

Переговаривающихся почти не слышал. Упал я настолько «удачно», что мог видеть застывшую маску на лице Розового. Из открытого рта карлика струилась кровь. Почему-то меня больше всего поразили выбитые пулями золотые зубы…

Многие ли могут примерить чужую шкуру?..

Нет, не так…

Многие ли могут примерить чужую Душу? Жить согласно чужому распорядку? Наверное, нет. И еще меньше смогут жить в теле врага, искреннего, настоящего. Ежедневно смотреть в отражение зеркала, вглядываться в его лицо и по ночам слышать чужой голос. Истерико-шизофреническая опера одного актера с двумя сердцами. Ария саморазрушения и ненависти к собственному телу…

Я смог. Более того, я до сих пор жив. А тогда, едва осознав, что со мной произошло, — едва не сошел с ума. Метался в отчаянии, подобно неудачливому самоубийце в мягкой палате психиатрической клиники. Только в последний момент опомнился. Еще бы чуть-чуть, и закончилось мое существование так же бездарно, как исчезает бессильная ярость вулкана.

Но я успел взять себя в руки. Движимый ненавистью и только ненавистью, желающий разрушить все, что построил ранее, как голем под рукой богов хаоса, я влился в круг общения Петра Астахова. Я был им. Я каждый день испытывал муки, примеряя его лицо, и с тем большим наслаждением убивал свое детище — виртуальную Сеть. Детище, извращенное до неузнаваемости моим врагом.

С основных счетов компании «Новая надежда» пропали деньги. Корпорации-партнеры не получили вовремя помощь. Террористы атаковали серверные станции. В виртуальность выброшены все пароли и секретные данные корпорации…

Когда началось расследование и выяснилось, что к чему — меня уже не было. По горячим следам пустили генномодов, армию, наемников. В Грибнице тогда был настоящий хаос, снова ввели комендантский час, люди боялись выходить на улицу. Мои перестрелки, умноженные на разрушенную Сеть, запомнились многим. Да я и сам тогда ушел едва-едва, только удача и спасла. И до сегодняшнего момента у меня получалось сбегать. Правда, я и сам не знал, куда бегу… и главное — зачем?..

Полугодичное бегство от собственной тени. Убийцы корпорации меня волновали меньше всего, ведь я так и не смог найти ответ на простой вопрос — что мне делать дальше? Как я смогу жить в чужом теле? Как я смогу видеть свое-чужое лицо? Месть оказалась делом чрезвычайно невыгодным. Куда проще «заказать» врага, но что делать, когда ты сам, частично, и есть этот враг?

Может быть, вернуться? Стать виртуальным призраком? Новое поколение Сети — киберсеть, запущено и функционирует успешно. Но что-то мешает избрать этот путь. То ли страх, то ли еще что-то…

Или, может, исчезнуть по-тихому? Забиться в самую глубокую нору где-нибудь на Диких территориях. Взять чужое имя и до конца своих дней удивлять соседей расщепленным сознанием. Ведь я не могу даже увидеть близких мне людей. Что скажет Алиса, явись к ней такой двуличный демон? Что почувствую я, когда она обольет лаской врага…

Нет!

Нет, нет, нет!

Только бежать. Не спать, чтобы не давать власть над собственным телом Петру. Не задерживаться на одном месте надолго, чтобы не подвергать окружающих смертельной угрозе, как стало с…

Вспомнился труп карлика на асфальте в переулке. Розовый остался где-то там, рядом с мусорниками, в промышленном районе Грибницы, около своего уничтоженного логова — Цирка Беспринципности.

Из-за меня.

После этого мне снова убегать? Стараться не замечать, что кольцо практически всемогущих врагов сжимается с каждым мигом вокруг все тесней, как шагреневая кожа?..

Петр! Я ненавижу тебя! Зачем ты нарушил мое забвение?! Зачем вмешался в загробную жизнь, зачем разбудил меня?!

* * *

Очнулся я от прикосновения чего-то, пахнущего латунью и оружейным маслом. Секунду вслушивался в шелест молний между нейронами своих клеток, а потом раскрыл глаза.

Прямо в лицо мне вглядывался адовой пустотой ствол автоматического ружья.

— О, вы пришли в себя.

Голос, вопреки словам, удивления не выражал.

Я поморгал, изображая бессильного и отупевшего ото сна человека, хотя на самом деле вынырнул из обморока легко и быстро. По телу нехотя течет кровь, наполняя силой обмякшие мускулы.

Похоже, мы в нутре военного грузовика или фургона. Стальные стены, вдоль которых стелются полки с компьютерами; стальной потолок с неоновыми лампами; бронированная дверь прямо передо мной, вместо ручки — кодовый замок.

Очень осторожно попробовал пошевелиться, и даже без взгляда определил, что я сижу на твердом, наверное, пластиковом стуле. Руки сжаты браслетами за его неудобной спинкой.

А сбоку, около широкого кожаного кресла, слегка покачиваясь от движения кузова, небрежно поигрывает короткоствольной винтовкой человек в костюме. По осанке и выражению лица можно с легкостью определить его пост в корпорации — какой-нибудь региональный директор. Не выше. Только они держатся вот с такой застенчивой важностью, одновременно показывая свою значимость и боясь ошибиться.

Больше в нем нет ничего примечательного. Обычное лицо, слегка вытянутое к подбородку, зачесанные назад волосы, модного в этом году жемчужного цвета. Маленький значок с логотипом «Новой надежды» на лацкане пиджака. И любопытство в модифицированных оливкового цвета глазах.

— Мы не встречались раньше, — проговорил человек. Говорил ровно и четко, чтобы никакой интонацией не выдать свою простоту. — Поэтому заранее прошу прощения за нашу настойчивость. Другие методы вы отвергаете.

Я помолчал, а человек отложил винтовку на полку и представился:

— Иван Терехин, региональный директор корпорации «Новая надежда».