Ее властелин и повелитель - Карен Хокинс

Тристан оглянулся через плечо:

– Стивенс, у меня есть белая овца с черной мордой?

Стивенс, наморщив лоб, почесал подбородок.

– Гм-м... Похоже, я недавно видел одну такую.

– Может ли именно эта овца перепрыгнуть через забор такой высоты, как тот, которым обнесен огород миссис Тистлуэйт?

– Нет, клянусь могилой Питера, погибшего в море, – воскликнул первый помощник и чуть не расхохотался, представив себе такую картину.

Она нахмурилась, но не успела ничего сказать. А Тристан продолжил:

– Стивенс, может ли овца летать?

Стивенс фыркнул.

– Но может быть, овцы умеют ползать? Может ли овца проползти под калиткой?

– Конечно, нет! Они слишком толстые. Овца даже в открытую калитку протискивается с трудом.

Полные губы миссис Тистлуэйт сложились в сердитую гримасу.

– Капитан, не знаю, как ваша овца умудряется пробираться через мой забор, но она это делает. А потом она отправляется прямиком на грядку с пряной зеленью и ощипывает ее дочиста.

– Стивенс?

– Да, капитан.

– У нас есть огород?

Стивенс огляделся вокруг и поморгал.

– Да. Вы стоите как раз в его центре.

Тристан затянулся трубкой и окинул взглядом траву по обе стороны тропинки.

– Это пряная зелень?

– Да. В том числе и она.

– Скажи, наши овцы пробираются через забор, чтобы есть эту зелень?

– Нет, капитан. Не припомню, чтобы такое случалось.

– Гм-м. – Тристан заметил, как лицо вдовушки заливается краской. Возможно, ему нравилось дразнить ее именно потому, что она казалась такой безупречной с этой своей строгой прической, в плаще, застегнутом по горло, с решительно стиснутыми губками, которые так и напрашивались на то, чтобы их попробовали на вкус.

Он поймал себя на том, что пристально смотрит на ее рот. Нижняя губа, более полная, чем верхняя, была нежно округлена. Интересно, такая ли она чувственная, как выглядит, и как бы она отреагировала, если бы он ее поцеловал?

Потрясенный направлением, которое приняли его мысли, Тристан заставил себя вернуться к действительности.

– Миссис Тистлуэйт, овцы не перепрыгивают через надежные заборы, они не проползают под закрытыми калитками и не взлетают в воздух, чтобы приземлиться посередине огорода. У меня самого имеется огород, но овцы никогда на него не покушаются, поэтому я считаю, что для ваших претензий нет никаких оснований. Вам придется решать овечий вопрос своими силами.

– Капитан, – ледяным тоном сказала миссис Тистлуэйт, – я вижу, что, явившись сюда, зря потратила время.

– Вы не только зря потратили время, но еще сделали себя нежеланной гостьей. Если вы будете продолжать надоедать мне, я научу своих собак каждое утро загонять всех этих глупых овец на вашу территорию. Тогда у вас и впрямь появятся основания для жалоб.

– Ушам своим не верю! Да как вы смеете? – Она расправила плечи, глаза ее засверкали. – Вы, сэр, не джентльмен.

«Не джентльмен». Эти слова так и вспыхнули в его мозгу. Его отец был джентльменом.

– Я никогда не желал быть джентльменом. Не желаю сейчас. И не пожелаю в дальнейшем. Судя по моему опыту, с джентльменами не стоит знаться.

– Сомневаюсь, что вы знали многих джентльменов.

– Больше, чем хотелось бы, – грубо обрезал он, начиная злиться. – А как насчет вас? Если я не джентльмен, то вы-то разве леди? Вы непристойно ведете себя, являясь к одинокому мужчине без сопровождения. Что-то не вижу с вами дуэньи!

Глаза ее чуть затуманились... уж не обидел ли он ее? Тристан немедленно пожалел о своих необдуманных словах, ведь он хотел лишь сделать выпад, а не ранить. Но он не успел ничего сказать, потому что она повернулась и пошла прочь. Она стала торопливо спускаться по тропинке, направляясь к калитке и далее – к спасительному укрытию под крышей своего дома.

Первый помощник смотрел ей вслед.

– Темпераментная женщина. Словно штормовое море. И такая же непредсказуемая.

В его словах чувствовалось восхищение. Тристан и сам не мог не восхититься силой духа, проявленной молодой леди. И ее губами... так мило изогнутыми и такими пухленькими.

– Интересно, какая она под складками этого вечно окутывающего ее мешковатого плаща? Может, она толстуха?

Он не заметил бы, что произнес эти слова вслух, если бы Стивенс не покачал головой.

– Опомнитесь, капитан! Ничуть она не толстая! Фигурка у нее аккуратненькая, но все, что нужно, при ней, как и положено настоящей женщине. Все в ажуре. Сказать по правде, она... – Поймав удивленный взгляд Тристана, Стивенс покраснел до корней волос.

– Когда это ты видел миссис Тистлуэйт без плаща? Лично я никогда не видел ее без этой проклятой хламиды.

– Это было тогда, когда вы попросили меня привести доктора для мистера Теруэлла. Доктор в это время находился в доме вдовы.

Пропади он пропадом этот доктор. Однако... интересно было бы узнать, почему она так остро прореагировала на его поддразнивание. Она как-то сразу сникла, словно ветер упал и перестал надувать паруса. Он озадаченно нахмурил лоб. Эту загадку следовало разгадать.

– Капитан? – неожиданно окликнул его Стивенс, смотревший с края утеса вниз на дорогу из деревни, которая вилась по склону холма.

– Да? – с рассеянным видом откликнулся Тристан. Его мысли все еще были заняты миловидной вдовушкой и ее тайнами.

– Вам лучше подойти сюда и взглянуть самому. Тристан вздохнул и заковылял к первому помощнику, остановившись по дороге, чтобы выбить о камень трубку.

– Ну, в чем дело?

– Видите, сэр? Два экипажа и три фургона, битком набитые людьми и пожитками, поднимаются по дороге сюда.

Тристан нахмурился еще сильнее. Кому, интересно, придет в голову приезжать к нему с визитом в такой день, как сегодня? И кто вообще может явиться с визитом с подобным антуражем? Первый экипаж был запряжен шестеркой великолепных лошадей, с трудом одолевающих извилистую дорогу, ведущую на утес. Он заметил, что к роскошному экипажу был приторочен ремнями солидный багаж в виде многочисленных сундуков и чемоданов. Пока Тристан размышлял, кому бы мог принадлежать этот громоздкий экипаж, он увидел чуть блеснувший под затянутым тучами небом гербовый щит на боку экипажа.

У Тристана кровь застыла в жилах. Он знал единственного человека, который обладал такими великолепными экипажами и лошадьми. Единственного человека, который мог приехать, не сообщая заблаговременно о своем прибытии, и привезти с собой целую толпу слуг, которые удовлетворяли бы все его желания и прихоти. Однако ожидать приезда именно этого человека можно было меньше всего.