Бледный огонь - Владимир Набоков

«Да, хорошо». Держась за поручень, она вгляделась

[460] В призрачные деревья. Автобус остановился. Автобус исчез.

Гром над джунглями. «Нет, только не это!»

Пэт Розовый, наш гость (антиатомная беседа).

Пробило одиннадцать. Ты вздохнула. «Боюсь,

Больше нет ничего интересного». Ты сыграла

В рулетку телестанций: диск вращался и щелкал.

Рекламы были обезглавлены. Мелькали лица.

Разинутый рот был вычеркнут посреди песни.

Кретин с бачками собрался было

Прибегнуть к пистолету, но ты его опередила.

[470] Жовиальныйнегр поднял трубу. Щелк.

Твое рубиновое кольцо творило жизнь и полагало закон.

Ах, выключи! И пока обрывалась жизнь, мы увидали,

Как булавочная головка света сокращалась и умерла в черной

Бесконечности.

Из приозерной хижины

Сторож, Отец-Время, весь седой и согбенный,

Вышел со своим встревоженным псом и побрел

Вдоль берега сквозь тростники. Он опоздал.

Ты кротко зевнула и поставила на место тарелку.

Мы услышали ветер. Мы услышали, как он несся и швырял

[480] Ветками в стекло. Телефон? Нет.

Я помог тебе с посудой. Высокие часы

Продолжали крушить юный корень, старую скалу.

«Полночь», сказала ты. Что полночь молодым?

И внезапно праздничный блеск прошел

По пяти кедровым стволам, выступили пятна снега,

И патрульная машина на нашей ухабистой дороге

Остановилась с хрустом. Снимите, снимите снова!

Люди думали, что она пыталась пересечь озеро

В Локен-Неке, там, где азартные конькобежцы пересекают его

[490] ОтЭкса до Уая в особо морозные дни.

Другие полагали, что она могла сбиться с дороги,

Свернув налево от Бриджроуда; а иные говорят,

Чтоона покончила со своей бедной юной жизнью. Я знаю. Ты знаешь.

То была ночь оттепели, ночь ветра

С великим смятением в воздухе. Черная весна

Стояла тут же за углом, дрожа

В мокром звездном свете, на мокрой земле.

Озеро лежало в тумане, с наполовину затонувшим льдом.

Смутная тень ступила с заросшего тростником берега

[500] В похрустывающую, переглатывающую топь и пошла ко дну.

L'if[10], безжизненное древо! Твое великое «быть может», Рабле:

Le grand Peut-être,«Грандиозная патата»[11].

I. Р. Н., мирской

Институт (Institute: I) Подготовки (Preparation: Р)

К Потустороннему (Hereafter: H), или «ЕСЛИ», как мы

Называли его — великое если! — пригласил меня на семестр

Читать о смерти («преподавать Червя»,

Как мне писал президент Мак-Абер[12]).

Ты и я,

И она, совсем еще крошка, переехали из Нью-Уая

В Юшейд (Тень Тиса), в другом, выше расположенном, штате.

[510] Я люблю высокие горы. От железных ворот

Ветхого дома, который мы там сняли,

Был виден снежный очерк, столь далекий и столь прекрасный,

Что оставалось лишь вздохнуть, как будто

Это могло помочь нам к ним приобщиться.

IPH

Был и ларвориум и фиалка:

Могила раннею весной Разума. И все же

Он упустил самую суть; он упустил

То, что всего важней любителю былого;

Ибо мы умираем с каждым днем; забвение процветает

[520] Не на сухих бедряных костях, а на налитых кровью жизнях,

И наши лучшие «вчера» — сегодня только куча сора,

Измятых имен, телефонных номеров и пожелтевших папок.

Готов я стать цветочком

Или жирной мухой, но никогда не позабыть.

И я отвергну вечность, если только

Печаль и нежность

Смертной жизни, страсть и боль,

Винного цвета хвостовой огонь уменьшающегося самолета

Близ Веспера; твой огорченный жест,

[530] Когда ушли все папиросы, то, как

Ты улыбаешься собакам; след серебристой слизи,

Оставленный улиткой на каменной плите; и эти добрые чернила, эта рифма,

Эта картотечная карточка, это тонкое резиновое кольцо,

Свивающееся в восьмерку, если уронишь —

Не предстоят новоумершим в небесах,

Хранимые годами в их твердынях.

Вместо этого

Институт считал, что, может быть, разумней

Не слишком много ожидать от рая:

Что если некому там встретить

[540] Новоприбывших, нет ни приема, ни

Индоктринации? Что если вас кидают

В безбрежность пустоты, потерявшего ориентацию,

Оголенного духом, совершенно одинокого,

Не завершившего того, что начал,

В никому не ведомом отчаянии, с начавшим разлагаться телом,

Неудобораздеваемого, в будничном платье, —

Меж тем как ваша вдова лежит ничком на смутной постели, —

Сама, как смутное пятно в вашей растворяющейся голове!

Презирая всех богов, со включением большого «Б»,