Усы генералиссимуса - Игорь Саксин

– Георгий Иванович, нам обоим прекрасно известно, что за мной будет установлена слежка. Операция провалена и сейчас начнутся поиски козла отпущения. Предлагаю беспроигрышный вариант: я постоянно буду на виду у Ваших парней, и им не придётся дёргаться каждый раз, когда мне придёт в голову пописать за какой-нибудь репинской сосной.

Он долго обдумывал мои слова.

Тогда я решил ковать железо, пока горячо:

– Послушайте, я не буду им мешать. Дом большой, места хватит всем. К тому же, думаю, за это время они успели осмотреть каждую мелочь.

Он скривился:

– Хорошо, воля Ваша, так и договоримся.

Через десять минут мы зашли во двор отеля.

Людей поубавилось, но Куратор преданно ожидал возвращения своего шефа.

– Разрешите сказать несколько слов наедине,– вытянувшись в струнку, обратился он к Георгию Ивановичу.

Тот кивнул, и они отошли в сторону.

Разговор продолжался не более пары минут.

Подойдя ко мне, Георгий Иванович протянул руку:

– Рад знакомству. Надеюсь, до новой встречи.

Я вяло ответил на рукопожатие.

Он ушёл, сопровождаемый мужчинами в штатском.

Несмотря на то, что над городом давно висели белые ночи, воздух заметно потускнел и в окнах отеля зажёгся свет.

– Ничего не хочешь мне рассказать?– спросил Куратор, когда мы остались одни.

– О чём?

– О сегодняшних событиях.

– Георгий Иванович самым строжайшим образом запретил мне обсуждать эту тему с кем либо, кроме него и высшего руководства. Если не верите, позвоните ему.

– Надо будет, позвоню,– буркнул он в ответ.– Ты сам напросился остаться в этом месте?

Я видел, что он растерян и злится.

– Сколько Вам лет?– спросил я его.

– Что?

– Я спрашиваю, сколько Вам лет? Вы ведь не на много старше меня. Отчего же Вы всё время мне тыкаете? Это общий недостаток Вашего воспитания или сознательная позиция начальника?

Он начал краснеть.

Он всегда краснел, как барышня, когда что-то шло не по его плану.

– Что ты… Вы себе позволяете?– бедняга не знал, как себя вести в новой ситуации и от неожиданности начал заикаться.

Воздух, выходящий из его рта, перебивал даже благоухание цветов.

– Операция провалена,– тихо сказал я,– начальство Вами очень недовольно. Я, мягко говоря, тоже.

– Твоё дело выполнять приказы!– громко завизжал он.

Заставив себя улыбнуться, я поднёс кулак к его лицу:

– Слушай внимательно, гнида: в следующий раз, когда ты позволишь себе говорить со мной в столь непочтительном тоне, клянусь, что поломаю тебе переносицу.

– Эй, парни, спокойней!– раздался голос.– Что за разборки вы тут устроили?

В дверях отеля стоял мужчина.

– Учу этого петуха хорошим манерам,– ответил я.

– А я думал, что это курочка,– засмеявшись, мужчина зашёл в дом.

– Всё понял?– спросил я Куратора.

Развернувшись и, бормоча под нос проклятия и угрозы в мой адрес, он быстрым шагам направился к калитке.

Петроград, август 1916 года

– Долго же ты ко мне шёл,– высокий старик с длинной белоснежной бородой, одетый в потёртую рясу мышиного цвета, кряхтя и охая, подошёл к кривоногому столу и попытался усесться на стоящий рядом стул.

Многочисленные глубокие морщины делали его лицо похожим на кору дерева.

Гость помог ему расположиться, окинув быстрым взглядом маленькую комнату.

Небольшой топчан, застеленный рваными одеялами, буфет с выбитыми стёклами: вся эта убогая обстановка говорила о крайней нужде хозяина.

В плохо оштукатуренном углу висело несколько икон, изображения на которых уже практически не угадывались.

– Я же предлагал тебе переехать в другое место, там и мальчику будет лучше. Почему ты сопротивляешься?

Старик провёл рукой по бороде:

– Скоро нигде не будет спокойно, чего лишний раз дёргаться? Почему не приходил?

Человек развёл руки в стороны:

– Не мог, уезжал в святые места, молился за Русь.

– Земля везде одинакова,– тихо сказал старик.– Святость в себе искать необходимо, а за Русь молись не молись, стояла она, стоит и стоять будет. Что с ней сделается?

– Ты что-то видел?– с живостью поинтересовался гость.

– Я всё время вижу.

– Проклятая война!

– Война идёт в наших душах,– старик спокойно смотрел гостю в глаза,– остальное лишь внешнее отражение, мирская суета.

В этот момент скрипнула дверь, и в комнату вошёл мальчик.

Увидев щедрого человека с Гороховой улицы, он низко поклонился, бочком прошёл мимо стола и встал за спиной деда.

– Здравствуй, Георгий. Булки вкусные были?– улыбнувшись, спросил гость.

– Очень!– мальчик сглотнул слюну.– А я про Вас в газете недавно читал. Вы, оказывается, знаменитость!

– И что же про меня в газете пишут?

Мальчик потупил глаза в пол.

– Говори, не стесняйся.

– Пишут, что Распутин Святой Чёрт в человеческом обличье и все беды России лежат на Вашей совести.

Лицо гостя приняло мрачное выражение.

Увидев это, мальчик с жаром сказал:

– А я так не думаю, Вы добрый, хлеба нам с дедушкой купили!

Старик мягко подтолкнул мальчика в сторону топчана:

– Посиди там, да рот на замке придержи, а ты, Григорий Ефимович, чепуху всякую не слушай. На дураков всегда была богата земля Российская, а ныне развелись они в несметном количестве и всякий свою пользу ищет, вот и пишут, что кому в голову взбредёт.

Распутин поморщился:

– Мудрей тебя человека никогда не встречал, сколько по свету не ездил, но слова твои мне утешением служить не могут.

Старик усмехнулся:

– Мудрость в одном месте не ищи, она по разным головам да языкам разбросана. А утешать тебя я не собираюсь, ты сам свою дорогу выбрал, вот и топай по ней до самого конца.

– А где конец-то этот, кто знает?– Распутин закрыл лицо руками.

– Там, где и начало его. В Боге утешение ищи, Он один нам всем помощник.

В комнате наступила тишина.

Мальчик внимательно смотрел на взрослых.

Наконец, Распутин отнял руки от лица:

– Дочки дома ждут. Давай к делу перейдём.

– Выйди на пять минут, подожди у дверей,– приказал старик мальчику.

– Хороший у тебя внук,– Распутин дождался, когда дверь за мальчиком закрылась,– послушный, грамотный.

– Не внук он мне.

Распутин вопросительно посмотрел на него.

– Лет восемь назад по осени ездил я по делам в землю Сибирскую, там-то мне его и подкинули,– пояснил старик.

– Это как? Щенок он, что ли, чтобы его подкидывать?

– Женщина там одна жила из семьи староверов, ходила за мной, про будущее своё знать хотела. Я ей объясняю, что будущее нельзя точно предсказать, только примерно увидеть, что да как там будет. Мы ведь его сами ежеминутно пишем, оттого оно и меняется постоянно. Она не отстаёт, надоела хуже горькой редьки. Хорошо, говорю, приходи вечером в дом, где я ночую, посмотрю. Она пришла, я в глаза ей заглянул, а будущего там