Остерегайтесь гарпий - Виталий Трандульский

к боевым галерам полетели ещё несколько каменных глыб. Треск ломающихся переборок, крики умирающих и свист смертоносных снарядов, наполнили воздух грохотом нового сражения.

Защищавшим залив тоже приходилось не сладко. Первые же попадания воронов и скорпионов разрушили часть укреплений, за которыми маскировались катапульты Трабнера. На скалистых выступах было сложно стрелять из метательной техники, и даже просто удержатся. Когда скалы начали сотрясать ответные залпы военного флота, то оборонявшиеся стали падать, срываясь и разбиваясь на смерть об утёсы и валуны.

Бой продолжался часа два, и когда целых шесть кораблей Бонвитана оказалось на дне залива, жалкая кучка воинов северной страны, остававшаяся на мысе, столкнула вниз последнюю катапульту и поспешила скрыться вглубь острова. Бонвитан снова одержал победу, но Гай и его приближённые считали тот день своим позором. Репутация отважного адмирала была, мягко говоря, подмочена.

Со скорбью и трауром моряки и войны сходили на берег. Пред глазами стояли лица погибших друзей, гордые мачты кораблей, которых больше не существовало. Но большие потери и ошибки нового адмирала ещё не означали поражение в компании. Необходимо было выполнить миссию, ради которой флот Бонвитана сюда явился, и каждый был полон решимости не отступать.

–

Начавшийся ветер поднял песок и зашвырнул его в окно узилища. Гай отвлёкся и вспомнил что он давно уже не адмирал, а обвинённый и осужденный предатель королевства. Всеми призираемый и ненавистный. Почему-то бедный узник отчётливо воссоздал в своей голове второе письмо, которое отослал королеве. Не торопясь, он начал повторять его, стараясь уловить хотя бы след интриги, которая перевернула его жизнь с ног на голову.

— О моя названная супруга, спишу сообщить вам, что мой военный поход наконец-то окончен, и вот уже как месяц я привёл флот обратно к берегам Бонвитана.

— От того, что я долгое время не решался написать вам, вы, наверное, уже догадались что компания прошла совсем не так гладко, как планировалась.

— Моё самонадеянное стремление, которое вскружило голову, привело к тому, что флот при входе в залив попал в засаду, и, потеряв шесть кораблей, лишился почти пятой части воинов, которых мы взяли с собой, чтобы покончить с Трабнером.

— Цитадели и крепости наших врагов оказались брошенными, и это первая хорошая новость в моём письме. Очевидно, Трабнер больше не в состоянии сопротивляться нашей армии, и все, кто остался на острове, скрываются в лесах. Несколько месяцев наши воины уничтожали пустые крепости, ломали заставы, сжигали леса. И вот, наконец, когда у наших врагов больше не осталось ничего, чтобы воссоздать свою военную державу, мы вернулись обратно на родину.

— По прибытию нас ждала трагическая весть о том, что старый государь, ваш отец, скончался, о чём примите мои глубочайшие соболезнования. Как я мог приехать к вам с худыми вестями, когда вы и так в печали из-за потери близкого человека?! На правах будущего короля мне пришлось заняться ремонтом пострадавших кораблей и строительством новых. И вот когда я частично исправил свои ошибки и даже возвёл новые верфи и заставу на важном приграничном направлении, осмеливаюсь писать вам. И на сей раз жду ответа, когда мне прибыть в Гальпу для коронации и нашего бракосочетания.

— Ваш супруг, адмирал Гай. —

Ответное письмо королевы пришло через восемь дней. Гай не помнил его дословно, как свои два, хоть оно было гораздо меньше. Но всё же сейчас, в своей камере, когда кроме ветра его ничего не отвлекало, постарался в памяти воссоздать долгожданную весточку.

— Названный муж мой!!! Рада, что с вами и вашими людьми всё благополучно. Вести о вашей доблести и отваге давно уже донеслись до Гальпы и порадовали весь двор и, разумеется, меня. Уверена, что неудачи, о которых вы пишите, преувеличены вами, и вы уже во всём практически разобрались.

— О нашей свадьбе и коронации я намерена оповестить вас лично, а посему через несколько дней прибуду к вам в лагерь, в опеке городской стражи и их командира Одли Этвуда. Ждите меня, будущий супруг мой. Мне будет приятно, если вы встретите меня на подъезде к вашей заставе. Будьте один, хочется посекретничать с вами о личном.

— Ваша будущая супруга Королева Мальтида. После свадьбы я попрошу вас, наедине называть меня Гарпия.

Тогда Гай, прочтя это письмо, подумал. — Заигрывает со мной, проказница. — Но сейчас он думал по-другому. — Неужели такое возможно, неужели это ……………………………………???

Глава восьмая.

Ты всё понял?!

Застава Мамлюк, побережье Бонвитана.

За восемь дней до настоящих событий.

Шатёр адмирала Гая находился в самом центре военного лагеря, который был возведён по прибытии флота из северного моря. Сам Гай уделял большое внимание надёжности укреплений и наблюдательных пунктов заставы, которые проверял почти каждое утро. Множество сил и времени понадобилось, чтобы создать такую грозную заставу, но по окончанию работ любой матрос и воин в лагере считал, что их застава самая лучшая.

После того, как три дня назад, адмирал получил письмо от королевы, он прибывал в великолепном настроении. Этим утром Гай словно чувствовал, что сегодня покинет свой лагерь.

— Неужели она приедет в Мамлюк? — Размышлял он, прогуливаясь по своему шатру. — Возможно, ей захочется провести смотр флота, а может быть, даже весь двор явится вместе с ней, чтобы провести мою коронацию на заставе. Представляю, как будут гордиться воины, что присутствовали на таком историческом событии.

— Приедет, она непременно приедет, уже сегодня. И я, конечно же, отправлюсь её встречать. Без охраны и сопровождения, как она просила в письме. Верхом на белом коне, я буду отлично смотреться рядом с её повозкой, когда королевский эскорт войдёт в лагерь.

Шатёр адмирала был отделан синим и красным бархатом, который прихватили в Трабнере в качестве трофея. Над внутренним убранством шатра последний месяц трудились все, кто в лагере имел хоть какой-нибудь эстетический вкус. Резные столбы и изящная мебель, глиняные горшки и вазы из того же Трабнера, всё имелось в адмиральском шатре, но вместе напоминало скорее скарб награбленного барахла, нежели изысканное помещение. На столах лежали раскрытые военные карты, которые были уже никому не нужны и валялись здесь для пущей важности. Гай готовился провести впечатление на королеву. Даже часовые у входа в его шатёр подбирались из очень крепких и высоких моряков, чтобы сразу было видно, насколько у местного командира всё чётко и надёжно. Вкуса у Гая не было, от слова совсем, но желание ослепить королеву широтой размаха перекрывало мнение остальных о его весьма заурядных способностях эстета.

Откинув полог шатра, внутрь прошёл Агвид Гэвилэн. Это был командир «Чёрного принца» и близкий друг