Персональный демон - Алла Холод

– Мы можем вообще уехать отсюда, – малейшая ниточка слабой надежды не позволяла Андрею остановиться и внять ее доводам, – куда-нибудь в другой город. Я понимаю, что тебе тяжело будет прийти в семью, где находится настоящий отец твоего ребенка, трудно будет встречаться с ним. Наверное, и отвечать на вопросы и своих, и моих родителей тоже будет нелегко. Давай избежим всего этого. Давай уедем туда, где нас никто не знает.

– Андрюша, у тебя здесь служба, я не закончила учебу. Ради чего все это? Ради того, чтобы родился ребенок, который не нужен своему отцу? Я ценю твое желание помочь мне, но не нужно из-за этого рушить все вокруг: семейные связи, карьеру… Не надо, Андрей.

– Ирочка, как ты не понимаешь? – ответил он в отчаянии. – Это не жертва, не помощь, я люблю тебя! И всегда тебя любил. С того самого дня, как ты появилась у нас в доме. Я просто не мог тебе этого сказать.

– Ты знаешь, а я догадывалась, что тебе нравлюсь, – Ирочка улыбнулась впервые за время их разговора, – я понимаю все, что ты хочешь сказать. Но это не выход. За меня не бойся, в прерывании беременности нет ничего сверхъестественного. Тысячи женщин по разным причинам делают это.

Последняя надежда покидала Андрея, Ирочка ускользала… «Это конец, – подумал он, – я ее больше не увижу».

И вдруг она сказала такое, отчего сердце подпрыгнуло так, что Андрей чуть не задохнулся.

– А если ты и правда меня любишь, если нам когда-нибудь суждено быть вместе, – она немного помолчала, грустно улыбаясь, и добавила: – я рожу тебе твоего ребенка. И тогда у нас будет настоящая семья. И я смогу смотреть в глаза и своим, и твоим родителям. И мне будет наплевать на твоего брата. И на то, как он ко всему этому относится. Но для этого мне нужно время.

– Я буду ждать, – ответил Андрей.

Андрей еще некоторое время уговаривал Ирочку подумать, потому что он слышал о том, что не всегда истории с абортами заканчиваются благополучно, особенно если речь идет о первой беременности. Он предлагал свою помощь, можно было попросить друзей посоветовать, где такую операцию сделают наиболее квалифицированно. Но Ирочка отказалась наотрез, заявив, что все решит сама. Кроме Андрея и Вадима, посвящена в тайну была только ближайшая подруга Ирочки – Света, старшая сестра которой нашла каких-то знакомых, организовала консультацию в другом районе города (чтобы, не дай бог, информация о беременности не дошла до Ириной матери), были сданы анализы и назначен день. Точно дату операции Ирочка Андрею не назвала, она вообще сказала, что, пока все не кончится, ей нужно собраться с мыслями и побыть наедине с собой. А уже потом, когда она окрепнет, она сама позвонит, и они обязательно встретятся.

Но окрепнуть Ирочке суждено было очень и очень не скоро. Андрей маялся в неизвестности, когда ему на работу позвонила некая Светлана, представилась близкой подругой Иры Скориковой и попросила разрешения прийти. В обеденный перерыв они встретились в ближайшем от РОВД скверике. Взволнованным голосом девушка сообщила, что Ирочка находится в тяжелом состоянии. Аборт был сделан неудачно, началось обильное кровотечение, пришлось сообщать родителям. Света упоминала какие-то медицинские термины – перфорация матки, угроза сепсиса, что-то еще. Андрей, находясь в шоковом состоянии, не смог все запомнить. Но суть была в том, что из абортария Ирину перевели в больницу «Скорой помощи» и там еле-еле откачали. Родителям пришлось сообщить сразу же, потому что положение было тяжелым. Сейчас Ира очень слаба, но жизни ее уже ничто не угрожает.

Когда Андрей, примчавшись в больницу, увидел Ирочку, ком встал в горле, и он с большим трудом сдержал слезы. Она была совсем бледненькая, личико осунулось, под глазами залегли глубокие синие тени, носик заострился. Смотрела она отрешенно, будто не видя ничего вокруг, и почти совсем не могла ходить. В ту минуту, кроме жалости к несчастной девушке, Андрей испытал чувство, оказавшееся, на удивление, куда более сильным и острым, настолько острым, что оно ослепляло и мешало дышать, – это была ненависть к брату. Он ненавидел его глухо и исступленно, повторяя про себя только одни слова: «Гадина, чтоб ты сдох».

Несчастье, произошедшее с Ирочкой, быстро и очень сильно сблизило их. Андрей ухаживал за больной, выводил ее на короткие прогулки, потому что боли все не отпускали ее, приходилось заново учиться ходить, передвигалась она мелкими, неуверенными шажками. Он бегал в магазин, на базар, готовил диетические обеды. Родители девушки, которым, разумеется, пришлось все рассказать, были благодарны Андрею, потому что сами были очень заняты на работе, а взять отпуск не было никакой возможности. А у Андрея как раз такая возможность была. Вернее, не отпуск, а больничный, который он раздобыл за флакон хороших японских духов в милицейской поликлинике. Практически все время он проводил с Ирочкой, приходя домой только ночевать и стараясь не сталкиваться в братом. Он понимал, что, если ему все расскажет, если он вообще заговорит об этом вслух, ненависть снова затопит все его существо, и на что он в такой момент окажется способен, он и сам не мог предсказать.

Постепенно тщательный уход и забота сделали свое дело, Ирочка немного окрепла, порозовела, засела за книги и учебники. Она была горячо благодарна Андрею, и их отношения с каждым днем становились все более теплыми и близкими. Андрей боялся строить планы, боялся мечтать, он просто жил, просто заботился о женщине, которая стала ему дороже всех на свете. Он старался не думать о том, что Ира, быть может, все еще любит Вадима, все еще мучительно ревнует его. Он решил – пусть все идет своим чередом. И только одно чувство никак не покидало его, отравляя жизнь, не давая в полной мере насладиться общением с дорогим человеком, – обжигающая ненависть к брату.

Глава 3

Эдуард Грач чувствовал себя неловко даже на любимом заднем сиденье своего шикарного «Мерседеса». Его мучила неизвестность, он был расстроен, раздражен, и давно уже у него не возникало такого отчаянного желания забыть о своем статусе и всем, что ему сопутствовало, и просто дать кому-нибудь в морду. От души, сильно, вкладывая в удар всю злость и желание отомстить. Да не кому-нибудь, а тому, кто вызвал в его четко организованном мозгу такую не свойственную ему сумятицу.

Сейчас он заканчивал отдавать указания своему начальнику службы безопасности. В принципе все вопросы уже были сформулированы, сейчас нужно было только правильно расставить акценты, определить главные направления поиска, решить, с чего именно начинать и что нужно делать срочно, а что – во вторую очередь. Закончил указания он следующим образом:

– Витя, меня интересует, не было ли это спланировано против меня лично. Если так, мы изменим тактику поведения, и вообще наше расследование пойдет другим путем. Выясни это по возможности быстро, информация даже в первом приближении сгодится для работы.

Эдуард выслушал мнение начальника службы безопасности, высказанное по телефону, и ответил так:

– То, что у меня много врагов, я и без тебя знаю. Но от конкуренции и вражды до убийства – большой путь, мы бизнесмены, не бандиты, если кто-то в нашем окружении решил вернуться в девяностые, это надо остановить… Я понимаю, что это сложно, но ты творчески подойди. Поработай сам, пусть твои бывшие опера со своей агентурой посотрудничают. Все будет соответственно оплачено, я дам тебе хороший бюджет, составь смету, принеси лично мне, я все подпишу.