Ставка больше, чем смерть. Металл Армагеддона - Александр Голодный

Еще дистанция.

Все, пожалуй, хватит.

Останавливаюсь, встаю на мелководье. Лара устало подплывает, хватается за трос с поплавками и, пошатываясь, встает. Переводя дыхание, самокритично комментирует:

– Кажется… я… погорячилась.

Так, а мои глаза с личика переходят на… В общем, бикини очень бикинистое, а глубокое дыхание потрясающе подчеркивает упругие и манящие полушария великолепной формы. Прямо-таки с нечеловеческим усилием придаю пристойное направление взору. Тем временем немного отдышавшаяся Лариса продолжает:

– Сколько ты еще сможешь?

Воспрянувшая банда эротических демонов немедленно комментирует вопрос в лучших традициях поручика Ржевского. С такой женщиной… Усмиряя здоровые инстинкты, параллельно тщательно фильтрую ответ:

– Лара, я тоже люблю плавать. Конечно, не так быстро, но метров триста сделаю еще без проблем.

– Триста?! Нет, я не осилю. Давай не спеша на тот край и выйдем передохнуть.

Экономным стилем проходим дистанцию.

– За что люблю плавание – сжигается прорва калорий. Правда, и аппетит потом разыгрывается ужасно, за столом еле сдерживаешься. Хоть холодильник на замок запирай.

– Тонус организма улучшается, Лара, все группы мышц работают.

Переговариваясь, поднимаемся по лесенке, останавливаемся у бортика.

– И для фигуры очень полезно. Жаль, что время не всегда нахожу. Да и выбраться сюда почаще не получается.

С шаловливой улыбкой и напускной тревогой:

– Не сильно я пополнела? Тебе там, на небесах, наверное, ангелочки внимание уделяли? Стройные, с крылышками? А мне, земной, до них далеко.

Красивое лицо с большими голубыми глазами, правильным носиком, пухлыми губками и ямочками на щеках, изящная шея. Хрупкие девичьи плечи, тонкие благородные руки… и высокая, налитая, упругая грудь, словно два божественных плода, достойных работы великого скульптора. Узкая талия, плоский животик, манящая линия полноватых, но стройных и спортивных бедер. Длинные ножки с маленькими аккуратными ступнями и совсем детскими пальчиками. Невысокая, но прекрасно сложенная, женственная, эротичная и возбуждающая. Добавляем идеальную осанку и то, что я по ней невероятно соскучился.

Наверное, прошедший сверху вниз взгляд выразил слишком много чувств – щеки красавицы заалели ярким румянцем. На мое легкое движение Лара взволнованно и запрещающе отгораживается ладонью:

– Саша!..

Как это ни сложно, останавливаюсь.

Прижимает ладони к полыхающему лицу:

– Боже!..

Не закончив фразы, рыбкой прыгает в воду.

М-да, смутил разведчицу. Тоже отправляюсь в бассейн.

Бодро, словно и не уставала, сделав сотню метров, дама останавливается и с возмущением продолжает разговор:

– Тебя там точно не ангелочки ублажали. Так посмотреть!.. Просто ужас!

Пытаюсь оправдаться:

– Лара…

Нет, выслушивать меня не собираются:

– Все, давай в душ и подходи в буфет. Я пока халат накину.

Пытаюсь свести к шутке:

– В общем-то ты и без халата…

– Молчи!.. И душ прими похолоднее!

Лариса резво взбирается по лесенке (кстати, эффектно демонстрируя еще одну эротичную и великолепной формы часть тела) и скрывается за дверью женской раздевалки.

Вздохнув, отправляюсь в душ и я.

Вымывшись под контрастными бьющими струями до скрипа, растеревшись большим махровым полотенцем, следую в буфет. Не люблю сидеть в мокрых плавках, поэтому полотенце туго намотано на манер юбки.

Гм-м, очень мило. Большая комната полностью обшита деревом, с вагонкой отлично гармонируют деревянные же массивные, но удобные лавки со спинками и столы. Красивая резьба, умелая работа морилкой – сделано с душой.

Лариса уже здесь, достает посуду из шкафчика, рядом закипает чайник. На ней старательно запахнутый длинный махровый халат, влажные волосы закрывает изящно закрученное полотенце:

– Саша, ты с чем чай будешь? Есть простое печенье, шоколадное, овсяное, бисквиты?..

Сразу на память приходит английская эпопея:

– Только не бисквиты.

Вспоминается далекое юное прошлое:

– Знаешь, еще с военного училища люблю овсяное.

Молча кивает и выставляет наполненную темно-коричневым печеньем тарелку. Залив кипятком заварку, накрывает заварник забавной тряпичной курицей. Пока чай доходит, присаживается на лавку напротив.

Душу наполняет ощущение уюта – рядом с любимой женщиной, словно на кухне ее квартиры, как тогда, почти девять месяцев назад. Божественно пахнет распаренным чайным листом, а еще улавливаю теплый аромат чистой женской кожи.

Насколько все-таки недолговечно счастье, и как беспощадно время…

Ароматная темная струйка льется в чашки.

– Лара, мне не крепкий, пожалуйста.

– Я помню.

Она снова пьет чай без сахара, правда, поколебавшись, все-таки взяла печеньице и сейчас, растягивая удовольствие, кушает маленькими кусочками. Улавливаю взгляд на лежащий с краю стола мобильник. На дисплее заставка-часы. Половина пятого. Ей пора уходить. Дела.

– Я вымою посуду, Лара.

Маленькие пальчики ложатся на мою кисть, нежно гладят. Поднимаю глаза. Чуть дрогнувшим голосом:

– Спасибо, Саша.

Полный печали вздох:

– Мне действительно пора.

Не оглядываясь, женщина быстро вышла.

Перемыв, расставляю посуду в образцово-армейском порядке. Убрав в продуктовый шкафчик печенье, ухожу в раздевалку. Плавать больше не тянет – как-то резко навалилась усталость, да и настроение уже не то. На выходе складываю использованные полотенце и шапочку в специальные ящики на стирку и дезинфицирующую обработку. Продуманно.

В своем крыле, по пути в номер отвечаю на приветствия спешащих с опечатанными папками в руках мужчин в белых халатах. Ученые, «банда вивисекторов». На доклад к Ларисе Княжевской, товарищу подполковнику, левой руке строгого Ильи Юрьевича…

Сидеть в номере не тянуло. Тепло одевшись, решил прогуляться во внутреннем дворе выстроенного большим прямоугольником здания.

Увиденное ранее в окна подтвердилось – тут оказался достаточно солидный и ухоженный сквер. Наверное, летом, полный сочной зелени, он особо радует глаз, но и зимой умиротворяет и располагает к размышлениям.

Сложив руки в подбитых мехом перчатках за спиной, дыша свежим морозным воздухом, я задумчиво бродил по нешироким тропинкам. Совсем стемнело, дорогу освещали неяркие, стилизованные под старину фонари возле фигурных скамеек. Размеренно поскрипывал под полусапожками белый снег.