Играть, чтобы жить. Книга 9. Дорога домой - Дмитрий Рус

– Миры влияния – >Друмир – >Популяция – >Поиск «Гумунгус» – >Флаги «Условно разумные» и «Показать мертвых»

Получаю длинный список. Я, конечно, не бог судьбы, но глянуть через лупу на свой муравейник вполне способен. Без нужной специализации я не вижу всех деталей, но кое-что читаемо.

Воспроизвести последний блок воспоминаний…

* * *

Гумунгус погиб вместе со мной. Через сутки он воскрес возле огромной воронки с оплавленными стенками. Он прождал меня год. Переворачивая камни, тоскливо воя в багряное небо Инферно и изрядно прореживая поголовья демонов. Справиться с прошедшим подземелье Хроноса медведем смог только полноценный десяток ветеранов второго Легиона. Хотя смысла в этом особого не было: спустя сутки мишка снова воскрес на том же самом месте. Демоны обреченно взвыли и оградили от греха подальше базальтовой стеной солидный кусок медвежьей долины.

Мишка ждал. Убивал, погибал, возрождался и ждал. Ждал своего хозяина… друга… того, кто всегда за ним возвращался.

На годовщину битвы Дети Ночи возвели памятный монумент. Зажали первоначальный проект из мифрила, но на золотую статую в полный рост не поскупились. Торжественное построение клана, развевающиеся штандарты, проникновенные речи, принятие в ряды молодых бойцов. И бэтээрочка, которая привезла Эрика, отыскала потрепанного Гумунгуса, тоскливо взиравшего на шумное действо с вершины невысокой скалы. К Первохраму они возвращались уже вдвоем. Сытая заботливая медведица и покрытый густой сеткой шрамов, смертельно опасный медведь.

Шли годы… Взрослели камуфляжные медвежата, копошились перед берлогой озорные внуки. Но однажды на поляне у родного жилища с хлопком портала возник Че. Гумунгус удивленно вскинул бровь, приподнялся, стряхивая с себя медвежат, и вопросительно рыкнул. Своевольный ушан был нечастым гостем, а с тех пор, как он умудрился избавиться от ошейника Павшего, стал совсем неуловимым.

Че тревожно дернул единственным ухом. Звякнула рубиновая серьга. Волна картинок-мыслеобразов-эмоций обрушилась на Гумунгуса.

Калейдоскоп знакомых троп вокруг берлоги. Север, юг, запад, восток. И по каждой из них уверенно бегут закованные в серебряную броню демоны. Много демонов!

– Роар-р-р! – взревел медведь. – Опасность!

Гумунгус попятился, нюхая воздух. Фыркнул, зло оскалился. Вновь хлопнул портал – выполнивший свою миссию Че ушел дальним прыжком. Закружились черные снежинки псевдохаоса – ушан умело затирал следы своего присутствия.

– Шлеп, шлеп! – Медведь легкими оплеухами загонял внучат в берлогу.

На секунду замер перед выглянувшей на шум встревоженной бэтээрочкой. Короткий обмен мыслями:

– Уходи!

– А ты?

– Отвлеку, затем уйду в лес. Уводи внуков!

– Береги шкуру!

Медведица уткнулась лобастой головой в плечо своего зверя. Надежного и могучего, как скала. С трудом отстранившись, она рыкнула, собирая медвежат в кучу. И тут же тоскливо взвыла – не хватало младшего, непоседливого Гамми.

– Уходи! – вновь скомандовал Гумунгус.

Искать внука было уже поздно – со всех сторон трещали сухие веточки, заботливо разложенные на ближних подступах к берлоге.

Бэтээрочка метнулась в глубь берлоги. Именно там, в кладовой, за тонкой фальшивой стеной скрывался стометровый подземный ход, ведущий в заброшенный данж. А уж тот, в свою очередь, выходил на поверхность тремя километрами северней.

Гумунгус нетерпеливо выпустил когти, срывая дерн до каменистой земли. Ему нужно продержаться лишь десять минут, давая своим возможность уйти. Затем – хоть в лес, хоть на суточный респаун. К смерти он относился презрительно, а та к нему – нервно, вплоть до дергающегося века. Слишком уж часто умирал в свое время увитый шрамами медведь.

Зашевелились кусты. На поляну одна за другой выходили трехметровые фигуры демонов. Матерые бойцы первой тысячи Серебряного легиона. Десять, двадцать, тридцать…

Гумунгус обеспокоенно заворчал – продержаться даже несколько минут будет совсем не просто. Перед ним не простые воины, а элита элит.

– Дзень… – жалобно лопнула одна из струн мироздания, и медведь на мгновение замер.

Как?! Как это возможно? Он ведь только что ясно почувствовал, как исчезла точка его возрождения!

Возвышающийся над остальными бойцами демон с лейтенантской руной на шлеме откинул забрало. Растянув черные губы в улыбке, он прокаркал на исковерканном общем:

– Ритуал осквернения, грязный комок шерсти. Сегодня ты умрешь окончательной смертью. Во имя Приносящего Счастье! Мульцибер, убей его!

Гумунгус взревел. Теперь ему нужны были все козыри. Он накинул на лапы когти Винипура. Те самые, подаренные Лаитом. Нынче источенные в узкие полоски лунной стали, растерявшие всю прочность от частых ремонтов. Оставалось надеяться, что на один бой их еще хватит.

Удар! Уход! Еще удар!

Покатилась по траве затянутая в серебро фигура. Окрасилось кровью рассеченное до кости плечо медведя.

– Неплохо… – вяло похлопал в ладони лейтенант. – Нибрас, Сабнак! Ваш шанс на мятежную душу. Убить его!

– Ра-ар?! Деда?!

От края поляны к месту боя рванулась мелкая косолапая фигура. Младший и любимый внук спешил на помощь.

Губы лейтенанта вновь расползлись в улыбке, а Гумунгус обреченно взвыл. Пришла пора умирать…

– Ра-ах! Прочь! Беги!

С жутким ревом он бросился на сомкнувшуюся перед ним стальную стену демонов.

Он еще дрался, когда осыпались пылью потерявшие прочность когти. Дрался с перебитыми лапами, весь утыканный истекающими ядом стрелами. Он дрался вслепую, объятый демоническим пламенем, а враги уважительно уступали дорогу полыхающей туше. И когда жизнь окончательно покинула могучее тело, никто так и не смог заполучить его душу, ведь она, влекомая долгом, прикрывала крохотную душонку медвежонка Гамми, удивленно рысящего по лестнице в небо.

Лейтенант демонов, неловко действуя сломанной рукой, стянул с себя шлем и, прищурившись, покосился на горизонт. Там, спеша на помощь, виднелись быстро приближающиеся точки трех драконов.

– Уходим, – устало выдохнул демон. – Не забудьте подобрать экипировку убитых и вырезать сердце медведя. Велика благодать Приносящего Счастье, но еще величественней его гнев…

* * *

Я вздрогнул, с трудом выныривая из пустоты, куда погрузился после просмотра чужого воспоминания. Зубы невольно скрипнули от ненависти – Тавор, сучье племя! Никак не угомонишься? Я приду за тобой, и боги зла отведут в ужасе глаза от нити твоей судьбы. Клянусь!

Придя в себя, я еще секунду постоял с закрытыми глазами. Вокруг шелестел невнятный гомон голосов покупателей и консультантов, искаженный до нечитаемости завесами приватности. Лишь увлеченный Элкил торопливо надиктовывал монструозные абилки будущего котика.