Клим Ворошилов. Первый Маршал страны Советов. Друг Сталина, враг Хрущева - Петр Балаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Почти четыре года бродяжничества в полном смысле этого слова. Постоянный голод. Поиск ночлега, часто приходилось спать под открытым небом, скирда сена в качестве постели — счастье. Выручали немного многочисленные друзья, но среди друзей богатых не наблюдалось, сами все отчаянно нуждались. В то время вторая сестра Климента Ефремовича вышла тоже замуж, теперь обе сестры жили своими семьями, мать осталась одна, отец в очередной раз ушел из дома в поисках работы. Мария Васильевна бралась за любую работу, едва-едва могла сама себя прокормить. Вконец отчаявшийся Клим решился хоть какое-то время пожить у матери, сил у парня скитаться и голодать уже не было. Ему было стыдно садиться на материнскую шею, но он был на грани отчаяния. У дома матери Клима выследил агент полиции и почти убил. Напал сзади, оглушил ударом палки по голове и почти насмерть забил. Бил, пока ему не показалось, что Ворошилов мертв. Подобрали парня прохожие. Поднялся после избиения с постели Клим через полтора месяца, выжил только благодаря сильному от природы организму. По всей видимости, агент доложил в полицию, что Ворошилов убит, полицейский надзор за ним был снят.
После выздоровления Клименту Ефремовичу удалось с помощью учителя Рыжкова устроиться в Луганске на паровозостроительный завод Гартмана в литейный цех сначала подручным машинисга-крановщика, вскоре он уже стал на кране работать самостоятельно.
Крановщик в литейном цехе — это не много не то, что крановщик в порту или на стройке. Там работа намного сложнее, это разлив чугуна в формы, работа очень сложная, высшая квалификация в металлургии того времени. Ворошилов с ней справлялся отлично, авторитет его среди рабочих завода был очень высок. И приближался 1905 год.
Не обошел вниманием в своем докладе Никита Сергеевич и Георгия Жукова. Грозно заклеймил бонапартизм незадачливого маршала. Климент Ефремович вспомнил, каким ошарашенным выглядел Жуков на Пленуме ЦК КПСС, специально собранным для расправы с «бонапартизмом». Георгий Константинович так и не понял, за что ЦК, верным псом большинства которого он был, так безжалостно и несправедливо с ним обошелся. А может быть, уже и понял: заказчику убийства наемный убийца не нужен. После исполнения заказа наемник становится опасным. Будет либо шантажировать, либо исполнит заказ другого или самостоятельно… Не стоило бы Георгию Константиновичу идти на поводу заговорщиков, теперь висит на его совести и Лаврентий Павлович, и с «антипартийной группой» расправиться он очень сильно помог. Будет выкинутым в отставку, сидя в пустой даче (краденное трофейное имущество ему так и не вернули) размышлять до конца жизни о своем предательстве Главнокомандующего. Променял свою славу на барахло.
Первый маршал был готов многое услышать на съезде. Но то, что почти в самом конце своего доклада ляпнул Никита, почти оглушило: «Во всех делах партии рядом с ней идут массовые организации трудящихся — Советы, профсоюзы, комсомол, кооперация». Видно было, как в ложе китайской делегации со своего места едва не вскочил Чжоу Эньлай. Это была настоящая сенсация — объявление о ликвидации Советской власти в СССР. Теперь Советы перестали быть органом диктатуры пролетариата, перестали быть органами власти, стали общественной организацией, как кооперация. Мечта Зиновьева о диктатуре партии воплотилась в жизнь. 17 октября 1961 года с трибуны XXII съезда КПСС Н.С. Хрущев объявил о ликвидации Советского Союза…
* * *
Меня не покидает чувство, что последнему русскому царю безумно повезло в 1905 году. Еще 12 лет он изображал из себя хозяина земли русской только потому, что Клим не успел перебраться в Петербург или Москву. В Центре первая русская революция потерпела поражение из-за того, что там, рядом с Лениным, не оказалось у рабочих вожака уровня Ворошилова. Версия, конечно, почти фантастическая. Вводить фантастику в историю — дело глупое. Фантастов в этой области и без меня хватает. Но вот чувство не покидает. Никак не покидает. А в феврале 1917 года Климент Ефремович оказался в нужное время в нужном месте…
Я в этой книге часто буду тыкать мордами «советских историков» и их нынешних, достойных по уровню подлости, наследников в ту помойку, в которую они превратили свою науку. В каждой главе это по несколько раз будет звучать. И выражения выбирать не буду. Ладно, из биографии молодого Ворошилова сделали что-то невнятно-нудное. Бог с ним. Но как можно было проскакать мимо того факта, что в 1905 году революция победила в одном из крупных промышленных городов?
Что стояло у истоков гапоновщины — уже толком понять нельзя. То ли жандармская провокация, то ли попытка увести растущее рабочее движение в болото верноподданичества, не суть это важно. Важно то, что логическим завершением цикла правления романовской антинародной династии было появление на монаршем троне самого жестокого и кровавого царя за всю историю России. Это Алексей Тишайший еще начинал болеть животом во время разных медных бунтов, да черни на растерзание бояр выдавал. Почти чистокровный немец Ники мягкотелостью не страдал.
9 января 1905 года он наглядно показал, что к нему на «прием» без спроса ходить не стоит. Пуля в лоб за это гарантирована.
Рабочая и крестьянская Россия после «Кровавого воскресенья» вздыбилась. Начались выступления рабочих не только в столицах. На Донбассе тоже разворачивалось забастовочное движение. 17 января — забастовала Юзовка, 22-го — Енакиево, 24-го — Горловка, 25-го — Макеевка. Полустихийные выступления упирались в жесткое противодействие администрации заводов и властей. Ужесточался полицейский террор.
Луганский комитет РСДРП горячку пороть не стал. Они учли все ошибки торопыг. Подготовка к всеобщей забастовке там была организованна умело, толково. Луганские товарищи дробить силы не хотели, они не побежали в азарте по всем заводам города, сосредоточились на самом крупном — «Гартмановском паровозостроительном». Коллектив этого завода должен был стать инициатором всеобщей забастовки. Сначала большевистским комитетом был составлен тщательный детальный план. По этому плану были распределены по цехам завода лучшие агитаторы и активисты, которые доложили о готовности рабочих прекратить работу одновременно во всех цехах по сигналу. В чугунолитейный цех, на решающий участок, был направлен Клим. И сразу он стал руководителем всей забастовки. Закономерно, что он после ее начала возглавил и Луганский большевистский комитет.
Всё развивалось по плану. 16 февраля завод Гартмана прекратил работу. Сразу во дворе на митинг организованно собрались все 3000 рабочих. Соорудили трибуну. На нее взобрался Ворошилов, уже известный всему коллективу как «товарищ Володька».
Володька знал рабочих людей, говорил коротко и по делу:
— В Петербурге наши братья сдуру пошли у царя просить защиты от капиталистов-кровопийцев. Выпросили? Пулю в грудь они выпросили у Николашки! Нашли к кому идти?! Наша дорога — не царской милости выпрашивать. Наша дорога — в революцию. Нам никто ничего не даст, если мы сами не возьмем. Капиталистам и. царю мало нашего пота! Мало того, что мы по 12–13 часов из цехов не вылазим, на них горбатимся — они еще и наших братьев, одетых в шинели, гонят на войну с японцами. Кому эта война нужна? Нам, русским рабочим? Японским рабочим? Нет, она нужна русским и японским капиталистам! Нам колонии в Манчжурии без надобности… Что мы должны делать дальше? Мы с вами забастовку начали, теперь главное — поднять на нее остальные заводы, мастерские, поднять против помещиков наших кровных братьев-крестьян. Если поднимемся вместе, дружно, мы победим. Поодиночке нас передавят. Руководство забастовкой берет на себя наш комитет большевиков. Из вас, товарищи, будут сформированы группы, которые пойдут по другим заводам с заданием поднять на борьбу весь пролетариат Луганска… Если кто сомневается в нашем деле, сомневается в революции, то я скажу просто. Если наседка имеет в себе яйцо с зародышем, то при нормальных условиях из яйца обязательно вылупится цыпленок. Зародыш революции на лицо. Она зреет. И никто не в силах помешать нашей победе. Наша сила в сплоченности и организованности.
