Следствие по щучьему велению - Владимир Сотников

– Так вы действительно знакомы! – наконец-то поняла Галя и почему-то вздохнула. – Понимаешь, мне пришлось взять Растяпу без разрешения Нины Петровны.

– Ну и что тут такого? – удивился Емеля. – Какая разница, кто погуляет с собакой?

– Это тебе так кажется, а Нина Петровна считает по-другому. В последнее время она ведет себя странно…

– Это просто твое любимое словечко. Странно, странно! Меня ты странным обзываешь, Нину Петровну… Ну скажи, в чем ее странность? Может, мне так не покажется.

Конечно, Емеля знал, что Галя права: странностей в поведении Нины Петровны было предостаточно. Но он говорил так специально, чтобы Галя рассказала побольше подробностей.

И та стала перечислять:

– Во-первых, она стала задумчивая, во-вторых, стала ходить гулять одна, но обязательно с Растяпой. В-третьих, мне Растяпу брать не разрешает, и в-четвертых… – Тут Галя опять вздохнула.

– Ну что ты вздыхаешь, как будто боишься что-то страшное сказать? – удивился Емеля.

– Да, боюсь, – призналась она. – Потому что все это уже похоже на какую-то загадочную историю.

– Так этого нам и надо! – воскликнул Емеля. – Ты, Галя, даже не представляешь, как я мечтаю о какой-нибудь загадочной истории! Понимаешь, меня всю жизнь считают каким-то… мечтателем. Надоело это до чертиков. И я хочу всем доказать, что я нормальный человек – в смысле, умею разгадывать всякие тайны. Ну, может быть, не всем доказать, но хотя бы себе, – смущенно уточнил он.

Галя улыбнулась:

– А вот тут тебе кстати и Нинель Петровна подвернулась. Вместе с Галкой и Растяпой.

– Почему бы и нет? – пожал плечами Емеля. – Жалко вам подвернуться, что ли? Только я даже в ваших именах запутался. Какая уж там разгадка тайны! Как же вас на самом деле зовут?

– Я люблю, чтобы меня называли Галка. Галя – это слишком скучно. А Растяпа – не знаю, как любит. Но ты только посмотри на нее – как же ее еще называть?

Тяпа в это время кружилась волчком, стараясь ухватить зубами свой короткий хвостик. Емеля улыбнулся, но все-таки сказал:

– Никакая она не Растяпа. Я ее все-таки буду Тяпой звать. Ее обидеть у меня ни рука не поднимется, ни язык не повернется.

– А Нина Петровна, – продолжала Галя, – обижается, когда ее так называют. Она себе выдумала звучное имя – Нинель.

– Звучное имя должно по-другому звучать. Например, Марк Туллий Цицерон, – хмыкнул Емеля. – А Нинель Петровна – ничего особенного.

«Как же все-таки люди похожи на имена, которые они сами себе придумывают! – подумал он. – Галка ей действительно больше подходит – черненькая, волосы короткие и торчат, как перья. И шустрая, и головой все время вертит. Любопытная, наверное».

– А ей нравится, – сказала Галка. – При чем тут Цицерон?

– Цицерон ни при чем, а переназвать себя из Нины в Нинель может только… не очень умный человек.

– Какое ты имеешь основание так отзываться о незнакомом человеке? – заметила Галка.

– Но ты сама не очень хорошо о ней отзываешься… – растерялся Емеля.

– А я имею основание! – запальчиво воскликнула Галка. – Вот! – И она вытащила из кармана скомканный листок. – Вообще-то я не собиралась тебе его показывать, но раз ты такой умный и проницательный, может быть, разгадаешь этот секрет?

Емеля уставился на комочек бумаги, который, казалось, шевельнулся как живой, разворачиваясь. Он остановился как вкопанный.

– Ты чего? – испуганно взглянула на него Галка. – Тебе плохо?

– Опять… – прошептал Емеля.

– Что, нога болит? – встревоженно спросила Галка.

– Понимаешь, я иногда замечаю, что могу предвидеть будущее, – словно что-то припоминая, сказал Емеля. – Точь-в-точь такую бумажку я уже видел десять минут назад в своем воображении! Тогда мне показалось, что это скомканный фантик, а сейчас я взглянул и понял, что вот это, – он показал на бумажку в Галкиной руке, – я и видел. И теперь это сбылось. Значит, у меня пророческие способности, что ли?

Галка расхохоталась:

– Эх ты, Нострадамус! Да такое с каждым человеком сто раз в день бывает! Часто кажется: то, что видишь, уже однажды видел. А это, может, во сне было. Да и повторений полно на каждом шагу.

Емеля даже обиделся. Расставаться с надеждой на обладание каким-то необычным даром ему не хотелось.

– А мне кажется, я знаю, что там изображено, – сказал он. – Странный рисунок с непонятными значками.

От удивления Галка даже уронила листок на дорожку. Тяпа тут же воспользовалась этим и рванулась к бумажке, но ребята опередили ее. Они схватили листок, чуть не разорвав его на две части.

– Если ты и разыгрываешь меня, то очень умело, – сказала Галка. – Конечно, на любом листке может быть непонятный рисунок. Но откуда ты узнал про значки?

– Говорю же, видел в своем воображении, – повторил Емеля и сразу же запнулся.

Он забыл обо всем – и о своих необычных способностях, и о споре с Галкой – потому что понял: в его руках самый настоящий зашифрованный план местности…

Только вот ясно было, что ключа к этому шифру у него нет и в помине.

– Аккуратнее! – воскликнула Галка, увидев, как Емеля разложил на скамейке смятую бумагу и пытается ее распрямить, разглаживая, как фольгу. – Не порви. Мне надо еще вернуть этот листок на место.

– Ничего с ним не случится, – сказал Емеля, внимательно изучая лист. – Мы с него копию сделаем, и будет у нас свой план для поисков. А этот ты сможешь вернуть. Ну а теперь рассказывай, где ты это нашла?

– План для поисков? – удивилась Галка. – Ты считаешь, что здесь нарисована какая-то схема?

– А что же еще? – Емеля ткнул пальцем в листок. – Рисунок-схема, это ведь понятно. Ты что, не прочитала вот этот текст?

Действительно, в верхней части листа была проставлена дата, как в школьной тетради – 20 апреля, и под ней – несколько строчек, написанных убористым тоненьким почерком.

– Прочитала, – призналась Галка. – Хоть у меня и нет привычки читать чужие записки. Но я все равно ничего не поняла, кроме даты.

– Сразу видно, взрослый писал – ничего не понятно, – пробормотал Емеля. – Я однажды в поликлинике в свою медицинскую карту заглянул, где врачи все мои болезни записали, так чуть не умер от страха. Ни одного слова не понятно, как они меня лечить собирались? Так и здесь, в этой записке.

– Не взрослый, а взрослая, – поправила Галка. – Нинель Петровна.

– Ошибаешься, – покачал головой Емеля. – Это писал мужчина.

Галка удивленно округлила глаза.

– Откуда ты узнал? Ты как Шерлок Холмс.

Емеля чуть не растаял от этой похвалы. Шерлоком Холмсом его еще не называли ни разу в жизни. Ведь это значило – догадливость, проницательность, быстрота мышления. А Емеля всегда переживал, что этих качеств у него нет и в помине. Даже жалко было признаваться Галке в том, что секрет записки прост – глаголы прошедшего времени были написаны в мужском роде, без окончаний: «закончил», «делал»…