Осколок его души - Марина Александрова

Всё происходящее вдруг показалось мне сном. Мой разум воспринимал всё так, словно я стояла где-то в отдалении и наблюдала со стороны. Ко мне приближался высокий мужчина, в кимоно цвета ночи и серебра. Из-за ливня и усталости, я не могла разглядеть вышитый на нем узор. Но мне казалось, что грузные капли не перестающего лить дождя, не касаются его светлых волос, лица и тела, а словно попадают на невидимый мне полог, и рассеиваются мириадами крошечных капель. Он ступал твёрдо. Весь его вид говорил о силе и уверенности в себе. Точеные черты лица, которые из-за холодности его взгляда, казались высокомерными, темные брови в разлёт и светло-голубые глаза, точно два самых настоящих осколка льда…

На миг мне показалось, что прямо на меня надвигается нечто неотвратимое, против чего мне не выстоять ни за что и никогда, голова слегка закружилась, а сердце по непонятным мне причинам, вдруг сковал болезненный обруч. Стало тяжело дышать. С силой сжав кулаки, я приказала себе во что бы то ни стало стоять. Если я упаду, то это будет просто позор тысячелетия. Конечно, мне следовало бы склониться в приветствии… Следовало бы выразить почтение, но я уже не чувствовала ног. Я не могла доверять собственному телу.

Мужчина остановился прямо напротив меня. На вид он выглядел немногим старше меня, но я знала, как обманчива природа эвейев. Внешность не определяет возраст.

Он смерил меня пристальным взглядом. Его темная бровь изогнулась, а губ коснулась презрительная усмешка.

— Как во сне, — пробормотал он, усмехнувшись, — жалкий, грязный и неотесанный наследник Дома Игнэ. Знал бы, вышел бы пораньше, чтобы насладиться зрелищем.

И, только в этот момент, в моем без меры глупом мозгу, промелькнула первая умная, но запоздалая мысль: «Дура, это же будущий Правитель! Поклонись! Умри, но приклони колени!»

На колени я просто упала, чувствуя, как ледяная жижа проникает сквозь плотную ткань брюк, и стараясь не думать о том, как жалко буду выглядеть, когда придёт пора подняться. Сложив руки перед собой, я склонилась в поклоне, которым должно любому эвейю впервые увидевшему наследника приветствовать его.

На севере всё совсем иначе. Это в Мидорэ царят традиции и правила. Я не знаю, как было до того, как мой отец совершил то, с чем нам всем теперь приходится жить, но в моих краях непринято кланяться, следовать нормам этикета и традициям, просто потому, что у всех есть задача поважнее — выжить. Пережить зиму, обеспечить себя и свою семью едой, найти способ существовать достойно. Всё, что я знаю об этикете — это то, что заставила меня прочитать Дорэй. К слову сказать, то, что необходим глубокий поклон, я знала, но что делать дальше, понятия не имела. В голове с трудом складывалась мысль, что передо мной наследник. То, с каким презрением он говорил со мной, меня не тревожило. Во-первых, я привыкла к косым взглядам и злым словам, а, во-вторых, я бы тоже ненавидела его, если бы оказалась в противоположной ситуации.

— Вспомнил, где твоё место? Отрадно. Надеюсь, впредь не забудешь. То, что я дозволяю тебе переступить порог в Храм Двенадцати Парящих Драконов — вовсе не делает тебя равным остальным. Не забывай, где твоё место сын предателя!

Я бы, наверное, закатила глаза на всю его тираду, поскольку ничего нового или особенно оскорбительного, он мне не сказал, но его последнее замечание меня несколько озадачило.

«Сын?!»

С другой стороны, всё равно, вряд ли ещё раз пересечёмся. Доказывать, что я немного не того пола, не было ни сил, ни желания. Скорее бы уже доползти хоть куда-нибудь, где будет достаточно сухо и тепло. Я ужасно устала. Я хотела спать. А, самое отвратное, я точно знала, стоит мне уснуть и как только мой разум немного отдохнёт, он почувствует, как тело сгорает в болезненной агонии судорог. Повреждённое тело обязательно отомстит этой ночью.

На некоторое время воцарилось молчание. Холодные капли дождя продолжали мерно колотить о мою спину. Холод вдруг стал превращаться в тепло и странное онемение всего тела. Всё же, так рьяно кланяться, было ошибкой. Голова, почувствовав опору под руками, решила закрыть глаза, потому как я поняла, что задремала, лишь, когда послышался резкий голос у меня над головой.

— Отвратительное зрелище, — слова прозвучали так, словно наследник совсем не царственно сплюнул. — Можешь войти, — добавил он, а я лишь услышала, как его удаляющиеся шаги тонут в звуках дождя.

Набрав побольше воздуха в грудь, с силой заставила себя подняться, чтобы увидеть, как широкая спина наследника скрывается за открытыми воротами. Стоило ему уйти, как я поняла, что должна встать на ноги и войти, пока ворота вновь не закрылись. Подняться я смогла лишь с шестой или седьмой попытки. Кое-как подобрав свои вещи, я попыталась сделать шаг. Нога тут же подломилась, и я едва не упала в грязь лицом. Лишь чудом удержав равновесие, я предприняла очередную попытку. Сильно хромая, точно пьяный вдрызг забулдыга, я ковыляла к воротам, и лишь переступив заветный порог, поняла, что совершенно не представляю, куда двигаться дальше. Ночь и ливень укрыли территорию храма непроницаемым покрывалом тьмы.

— Идите за мной, — раздался неприятный скрипучий старческий голос, и я невольно вздрогнула, совершенно не ожидая, что кто-то меня ждёт.

Это был мужчина преклонных лет. В руке он сжимал странную палку, на которую было насажено полотно, которое хоть как-то защищало его от дождя. Я не успела толком его разглядеть, как он тут же встал передо мной и пошел вперёд. Спорить было не о чем. Спрашивать, куда мы идём, я не собиралась. Не думаю, что ему хотелось находиться на улице дольше необходимого, потому я просто поплелась следом. Когда всё страшное из того, чего обычно боятся, с тобой уже произошло, то приходит осознание: единственное, чего ты не сможешь пережить — это смерть. Наверное, это самое полезное знание, которое подарила мне эта странная жизнь.

Не знаю, сколько и где мы шли. Мне кажется, я уже пребывала где-то на грани беспамятства, когда мы вошли в здание. Единственное, что я смогла для себя отметить, так это то, что тут было тепло и не было дождя. Откуда-то сверху лился приглушенный свет, что позволяло различать стены и пол. Мужчина отряхнулся, точно промокший воробей, что-то повернул на рукояти палки и полотно вдруг сложилось.

С каждым шагом моргать, осознавать происходящее, переставлять ноги, становилось всё тяжелее. Когда же мы свернули в очередной коридор и стали подниматься по широкой лестнице, я и вовсе прокляла всё на свете. Всё, что я запомнила из остатка пути, это подъём по лестнице и невероятно долгое путешествие по длинному коридору, когда старик наконец-то остановился и как-то гадостно улыбнувшись, сказал:

— Покои для вас, — сунул мне в руки ключ, и, не дожидаясь ответа, посеменил прочь.

— Наконец-то, — тягостно вздохнула я, вставила ключ в скважину и повернула, с легкостью открыв дверь.

Почему этот мужчина так гадко улыбался, я не поняла. На самом деле, не хотелось сейчас об этом и думать. Стоило мне войти, как комната наполнилась чуть приглушенным сиянием, позволяя различать предметы и обстановку внутри. Одно осознание того, что у меня теперь будет магическое освещение, наполнило моё сердце радостью, немного приободрив и отодвинув на второй план все мои невзгоды. О таком я только читала и никогда прежде не видела!