Больше, чем ты желаешь - Джо Гудмэн

— Вы бы заговорили по-другому, если бы вам часто приходилось прибегать к подобному способу.

«Слава Богу, пролетело, — подумал Люк, — она не обиделась».

Он подошел к коню и принялся его чистить.

— Так как же вы все-таки с ним справляетесь?

— Стараюсь не спускать с него глаз. Если его хулиганство не подавить в зародыше, то придется прибегнуть к оружию.

— Вы серьезно?

— Вполне. Вы же сами видели, как он опасен. Мне приходится играть роль няньки, мистер Кинкейд.

— А ваша мать? Помнится, вы говорили, что он собирался уехать к ней сегодня.

— Похоже, это произойдет только завтра. Моей матери лучше держаться от него подальше.

— И, однако, вы не едете с ним в Чарлстон? Брай ничего не ответила, хотя ее мысли работали в том же направлении.

— Вы пообедаете с нами, мистер Кинкейд? — спросила она. — У нас все по-простому. Вам уже поздно возвращаться в город. Переночуете в одной из старых хижин рабов. Вам будет там удобно. А утром… кто знает? Возможно, Оррин предложит вам покататься с ним верхом.

— Вы говорили, что наймете меня.

— Я передумала.

Джеб показал Люку, где он может помыться. Негр был таким высоким, что ему приходилось наклоняться, входя в дом.

— Я прикажу Марте и девушкам прибраться здесь. Они стелить вам чистое белье, если уж вы останетесь на ночь. — Изогнув широкую бровь, Джеб изучающе смотрел на Лукаса.

— В чем дело? — спросил Люк.

Джеб внезапно вспомнил о своих обязанностях. Он подошел к умывальнику и налил в него воды, затем наполнил кувшин

— Не вижу смысла, — пробурчал он себе под нос.

— В чем?

— Иногда я говорить сам с собой. Не обращайте внимания. Люк огляделся. Домик состоял из двух комнат. В той, где он находился, были камин, стол с тремя стульями, умывальник и дровяная печь. На ней стояло несколько кастрюль. Люк заглянул в другую комнату. Там стояла кровать с голым матрасом. Она не располагала лечь на нее, но выбор у Люка был небольшой: копна соломы в конюшне или твердая земля где-то между «Конкордом» и Чарлстоном.

— Должен я? — продолжал бормотать Джеб. — Совсем не знать. Надо поменьше слушать. Просто меня разбирать любопытство. — Он с интересом посмотрел на Люка. — Почему мисс Бри пригласила вас обедать в Большой дом, а на ночь поселила в хижину?

— Наверное, потому, что я янки?

Джеб фыркнул.

— Было бы гораздо проще, если бы она пустила вас на ночь в дом. — Он изогнул кустистые брови, и в его черных глазах появилось что-то заговорщицкое. — Хотите знать, что я думаю? — неожиданно сказал он.

— Я уже спрашивал об этом.

— Подгнило что-то в Датском королевстве.

Люк захлопал ресницами. Джеб цитировал Шекспира! Но прежде чем он успел спросить, откуда у него такие познания, старик, согнувшись, вышел из хижины.

Люк скинул сюртук и аккуратно повесил его на стуле. Сняв рубашку, он взял мыло и начал отстирывать травяные пятна. Повесив рубашку сушиться, тщательно умылся. Его занятие было прервано появлением молодых негритянок. Они сразу принялись наводить в хижине порядок, время от времени лукаво поглядывая на Люка. Самая молоденькая из них захихикала, когда он, схватив мокрую рубашку, попытался натянуть ее на себя.

Одна негритянка была высокой, вторая маленькой и приятно-округлой. Две другие были очень похожи на Джеба. Они работали быстро, и вскоре жилище стало вполне уютным. Девушки отскоблили пол, налили свежей воды, кровать застелили чистыми простынями, а на прикроватную тумбочку положили какой-то сверток.

— Мисс Бри сказала, чтобы вы это наделив — объявила дочь Джеба и убежала.

Люк развернул узел и, присвистнув, почесал в затылке. Несмотря на то, что девушка предупредила его, он был готов обнаружить в свертке змею, а не эту роскошную одежду.

Люк взял лежавший сверху летний сюртук и, приложив его к себе, решил, что он будет ему впору. Панталоны были сшиты из той же ткани, что и сюртук. Нижнее белье было шелковым, а белая рубашка — из тончайшего батиста. Брай — если это она подбирала одежду — прислала ему и коричневые высокие ботинки, и черный атласный жилет.

Закрыв дверь от непрошеных посетителей. Люк быстро переоделся, не переставая удивляться, что одежда сидела на нем как влитая, как будто была сшита на заказ. В хижине не было зеркала, и Люк, посмотрев на свое отражение в окне, остался весьма доволен собой. В таком виде не стыдно идти на обед в Большой дом.

На этот раз он подошел к дому со стороны реки. Брай сидела на веранде и пила лимонад. Она слегка вздрогнула, когда он стал подниматься по широким ступеням.

— О, мистер Кинкейд! — произнесла она быстро придя в себя. — Я не слышала, как вы подошли.

Люк подумал, что она вздрогнула вовсе не оттого, что он ее напугал, а оттого, что надел этот костюм. Возможно, ей и хотелось, чтобы он надел все эти вещи, но она не была готова к тому, чтобы увидеть его в них. Лукас Кинкейд не принадлежал к тому типу мужчин, которые не задумываются о своей внешности. У него были мать и полдюжины теток, которые не упускали случая напомнить ему, что он красив. Он принимал это как должное, хотя и не особенно им верил. Мать его приятеля говорила сыну те же самые слова, хотя у того было лошадиное лицо. Но когда Нана Дирборн подтвердила мнение его матери, он не расценил это как лесть. Она заявила ему, что его можно назвать красивым, но он не должен из-за этого распускать перья, как павлин.

— Я вас правильно понял? — спросил он. — Вы хотели, чтобы я надел этот костюм, не так ли?

— Вы меня поняли правильно. Можете считать его своим.

— Спасибо. Хорошая одежда.

— Сначала я хотела предложить вам одежду Дэвида, но потом вспомнила о сундуке, куда мама сложила вещи Шелби. Хотите выпить? Лично я предпочитаю лимонад.

Люк заметил, что на столе стоял второй стакан. Кивнув, он взял его.

— Не хотите присесть?

Люк сел на плетеный стул. Их разделял только маленький столик, на котором стоял кувшин с лимонадом. Он пил лимонад и надеялся, что она расскажет что-нибудь о Дэвиде и Шелби, но Брай молчала. Он не знал подробностей их смерти, кроме того, что они и их отец не дожили до конца войны. Из всех мужчин в этой семье выжил только Рэнд. Брай и Элизабет смирились с потерями.

Поставив стакан на стол, Брай взяла веер и начала обмахиваться им, задрав голову, чтобы воздух охлаждал ее стройную шею.

— Хотите веер? — спросила она Люка. — Представляю, как удручающе действует на вас такая жара.

— Какое-то время я работал на Юге, мисс Гамильтон, и привык к жаре.

— Мой отчим ее ненавидит.

— Это потому, что он слишком много пьет. Как он себя чувствует? Он составит нам компанию за обедом?