Вампир Лестат - Энн Райс

Мой отец очень рассердился и сказал, что, случись нечтоподобное в то время, когда он еще был зрячим, он непременно сумел бы настоятьна своем. Мои братья заверили его, что отсутствие младшего сына не будетдолгим, что я примчусь домой, как только меня заставят делать что-либо противмоей воли.

Они ошиблись – я и не мыслил о возвращении домой. Мне оченьнравилось учиться в монастырской школе.

Мне нравились часовня и песнопения, библиотека, гдехранились тысячи книг, колокольный звон, разделявший на части дни, ежедневноповторявшиеся обряды. Меня восхищала царившая повсюду чистота, всепоглощающееощущение того, что все здесь находится на своих местах и содержится вобразцовом порядке, что в огромном доме и в саду всегда можно найти себезанятие.

Когда мне делали замечание, что, надо сказать, случалось нетак уж и часто, я испытывал восторженное чувство, вызванное тем, что впервые вмоей жизни кто-то действительно пытается вырастить из меня хорошего человека иверит в мои способности.

Через месяц я объявил о том, что нашел свое призвание. Яхотел вступить в члены ордена, собираясь провести всю жизнь среди безупречнойчистоты, царствовавшей по эту сторону монастырских стен, в библиотеке, где ямог писать на пергаменте или учиться читать древние книги. Я намеревалсянавсегда остаться с теми, кто верил, что при желании я могу стать хорошимчеловеком.

Самое удивительное, что меня там любили. Окружающие несердились на меня, я их не раздражал.

Узнав о моем решении, отец настоятель немедленно написалмоему отцу, чтобы испросить у него разрешения. Откровенно говоря, я был уверен,что отец будет рад возможности избавиться от меня.

Но через три дня приехали мои братья, чтобы забрать менядомой. Я плакал, умолял оставить меня в монастыре, но отец настоятель былбессилен что-либо сделать.

Как только мы возвратились в замок, братья отобрали все моикниги и посадили меня под замок. Я не в силах был понять причину их гнева. Ядогадывался, что в какой-то момент повел себя глупо. Меряя шагами комнату изугла в угол, я беспрестанно плакал, стуча кулаками обо все, что попадалось подруку, и барабаня в дверь.

Потом меня стал навещать мой брат Августин, чтобыпобеседовать со мной. Поначалу он ходил вокруг да около, но постепенновыяснилось, что ни один представитель столь знатной семьи французских дворянникогда не станет бедным учительствующим монахом. Как случилось, что я не смогпонять такую простую вещь? Меня послали туда, чтобы я научился читать и писать.Почему же меня вечно тянет на крайности? Почему я всегда, словно дикарь, подчиняюсьтолько своим инстинктам?

Даже если говорить о реальных перспективах в лоне Церкви –ведь я младший сын в семье. Разве не так? Следовательно, я должен подумать освоих обязанностях по отношению к племянникам и племянницам.

Короче, все его речи сводились к следующему: у нас нетденег, чтобы обеспечить тебе достойную карьеру священнослужителя, добиться длятебя сана епископа или кардинала, как того требует наше происхождение. Сталобыть, ты обречен провести свою жизнь здесь, оставаясь неучем и нищим. А теперьступай в большой зал и поиграй с отцом в шахматы.

Когда до меня наконец дошел весь трагизм моего положения, яразрыдался прямо за ужином, бормоча себе под нос слова, которые в моей семьеникто не способен был понять, – о «хаосе», царящем в нашем доме.

Позже ко мне пришла мать.

– Ты не знаешь, что такое хаос, – сказалаона. – Как же ты можешь употреблять подобные слова?

– Нет, знаю, – ответил я и стал говорить ей огрязи и упадке, царящих повсюду, рассказывать о том, как было хорошо и чисто вмонастыре, об упорядоченной жизни его обитателей и о том, что при желаниикаждый может там хоть чего-то добиться.

Она не стала спорить со мной. Несмотря на свою молодость, явсе же сумел почувствовать, что к моим словам она отнеслась с удивительнойтеплотой. На следующий день она взяла меня с собой в поездку.

Наше путешествие длилось приблизительно полдня. Наконец мыподъехали к великолепному особняку, принадлежавшему одному из нашихсоседей-землевладельцев, и хозяин его вместе с моей матерью повели меня напсарню, где предложили выбрать щенков из недавно появившегося на свет пометамастиффов.

Мне никогда не приходилось видеть ничего более красивого итрогательного, чем эти крохотные существа. А наблюдавшие за нами взрослыесобаки напоминали огромных ленивых львов. Зрелище было просто восхитительным.

От волнения я даже не мог сделать свой выбор. Владелец этогосокровища посоветовал мне взять кобеля и суку и сам выбрал их для меня. Всюдорогу до дома я держал корзинку со щенками на коленях.

Через месяц мать купила мне первый в моей жизни кремневыймушкет и первую лошадь для поездок верхом.

Она никогда не объясняла причину своего поведения. Но у меняна этот счет было свое мнение. Я вырастил этих собак, сам дрессировал их, и онистали родоначальниками моей собственной псарни.

К шестнадцати годам я превратился в настоящего охотника ивместе с собаками практически все время проводил в полях.

Однако дома я по-прежнему оставался чужим. Никто не хотелслушать мои рассуждения о необходимости восстановления виноградников иливозделывания заброшенных полей, о том, что следует наконец лишить нашихарендаторов возможности постоянно нас обкрадывать.

Я был бессилен что-либо изменить. Однообразное течениежизни, медленное разрушение всего, что меня окружало, казались мнеубийственными.

Пытаясь хоть чем-то нарушить монотонность существования, якаждый праздник ходил в церковь, а когда в деревне происходили ярмарки,проводил на них почти все свободное время, с удовольствием участвуя в обычно недоступныхдля меня развлечениях и созерцая представления, хотя бы на короткое времяизбавлявшие меня от ежедневной рутины.

Почти каждый год на ярмарках выступали одни и те жежонглеры, мимы и акробаты. Но для меня это не имело никакого значения. В любомслучае это вносило хоть какое-то разнообразие в смену времен года и было вселучше, чем бесконечные и пустые разговоры о былых временах и прежних победах.

В тот год, когда мне исполнилось шестнадцать лет, в нашихкраях появилась бродячая труппа итальянских актеров. Они путешествовали враскрашенном фургоне, задняя часть которого служила им сценой. Ничего болеепрекрасного мне еще не приходилось видеть. Они разыгрывали стариннуюитальянскую комедию, героями которой были Панталоне, Пульчинелла и юныевлюбленные Лелио и Изабелла, а также старый доктор. В этом представлениииспользовались все приемы старого театра.