Влюбилась в Монстра! - Анюта Васильева

Так стоп! А как он узнал про дедушку?

В прочем, Макар Андреевич мог рассказать! Он же знал, что я собираюсь звонить своим родным, естественно логично, что дедушка приедет.

Ева, ночь спала довольно беспокойно, сначала, я просто хлопала её по попке и шикала. Но так как это плохо работало, мне пришлось прижимать её к себе и тихонько петь ей песни, так практически до самого утра, я пропела, а Ева проспала.

На удивление, с утра, я не чувствовала себя разбитой, даже наоборот, была в полнее себе бодрая и в приподнятом настроении. Омрачило только то, что мне придётся сегодня ни надолго, но всё же оставить Еву на нянечку. Потому, как мне нужно будет сдать контрольные анализы и сделать УЗИ, и уже буквально через пару дней меня выпишут домой. Конечно, я рада этому, я довольно сильно устала от больницы, но Ева…

Как же мне не хочется её оставлять одну. Хотя почему одну, у неё есть папа, и наверняка дома ждёт мама. Хотя какая мама? Тамара же говорила, что у девочки только отец! А ещё, я сегодня много думала.- Неужели Тамара с Николаем были причастны к похищению Евы? Ведь даже если предположить, что Тамара сама не знала о том, что вместо Тумурзорига приедут совершенно посторонние люди, она же не могла не заподозрить неладное. - Машина стояла в стороне, и из неё никто не выходил, плюс Тамара сама мне говорила не останавливаться, при этом она, не высовывалась из окна, будто бы желая остаться незамеченной.

Я прохожу в душ и снимаю с себя больничный халат. Снова меня пробивает крупная дрожь, я не хочу напугать Еву, и, делая глубокие вдохи через нос и выдыхая ртом, я пытаюсь себя успокоить. Бордово-фиолетовые, длинные полосы по обеим ногам, рукам и груди. Макар Андреевич, конечно, уверил меня в том, что они скоро пройдут благодаря мазям, которые он мне прописывает. Но когда именно это произойдёт?

Через год, два, три?

Душ принять, как следует, так и не выходит. Я просто лихорадочно тру себя мочалкой и обливаюсь холодной водой. Перед глазами густой туман, я, вытершись полотенцем уже трясущимися руками надела чистую больничную рубашку и выйдя из душевой, нажимаю на кнопку вызов врача.

Буквально через несколько секунд в палату входит медсестра, а следом за ней и Макар Андреевич!

- Алиса дыши! – доктор сразу понял, что случилось. – Лекарства вчера вечером принимала?

- Нет, я забыла!

- Алиса Ильинична, вы же взрослый человек! - Макар Андреевич вовсе не ругался, он совершенно спокойно протянул мне маленький стаканчик с таблетками, и сам лично, налил для меня стакан воды.

- Я схожу с ума? – чуть заикаясь, спрашиваю.

Доктор приподнимает уголок губ.

- Нет, конечно! Слава богу, до этого не дошло у нас с вами.

Я посмотрела на спящую Еву, что завозилась и, судя по всему, собирается уже проснуться.

- Вы боитесь, что навредите девочке? – я просто кивнула, разговорами доктор меня отвлёк, и я понемногу начала успокаиваться.

- У вас обычные панические атаки, причём не в острой форме, не забывайте принимать лекарства и всё пройдёт.

- Когда?

- Скоро!

- Как скоро?- не унималась я.

- Вы сейчас, я так понимаю, уже не про панику спрашиваете? – я снова просто киваю головой.

- Тонкие линейные шрамы на руках и ногах заживут уже через пару месяцев. А те, что крупнее, мы сможем убрать через три, четыре месяца. 

Такой ответ меня более-менее устраивает. Конечно, я понимаю, что через два, три месяца вряд ли удастся мне накопить на пластическую операцию, чтобы удалить шрамы, но со временем, я смогу это сделать, и мысли об этом дают мне толику успокоения.

- Я могу оставаться с ребёнком наедине?

- Вы же себя переживайте по этому поводу! Для Евы, вы не представляете угрозы! Если бы я увидел хоть какой-то намёк на вашу неадекватность, Еву, с вами, мы бы не оставили.

Действительно я, наверное, просто сильно загоняюсь, я ведь вполне соображаю, что происходит.

- Вы успокоились?

- Да, вроде бы, да !

- Отлично! Идите, сдавайте кровь, пока Ева не проснулась! К полудню вас вызовет гинеколог. Вера Сергеевна побудет с девочкой, пока вы будете на процедурах.

Ева, проснулась, словно почувствовала, то, что я хочу уйти, она сильно расплакалась, не хотела ни с кем оставаться кроме меня, в конце концов, мне пришлось проходить все процедуры с нею на руках. Во время тихого часа приехал дедушка. На моё удивление его впустили. Я едва ли не расплакалась, увидев его. Я так сильно по нему соскучилась, оказывается. Я вышла из палаты в коридор, не хочу объяснять деду, что в моей палате делает двухгодовалый ребёнок. Дедушка и без этого, задал тысячу и один вопрос, но Макар Андреевич буквально спас меня, проходя мимо, подошёл к нам и уверил деда, что я в полном порядке и выпишут меня через два дня.

- Деда, ну куда ты мне притащил столько? – дедушка с бабушкой в своём репертуаре, если меня не свалила болезнь,- значит,- меня нужно закормить до смерти. – Тут очень хорошо кормят!

- Да знаю я, как в больницах кормят!

- Дед! – немного нервничая от настойчивости деда, я притопнула ногой.

- А ну, не перечь деду! – довольно строгим голосом говорит тот.

- Действительно Алиса, не стоит спорить со старшими! – я вздрагиваю от грубоватого мужского голоса, совершенно не ожидала, что он так быстро вернётся.

Дедушка у меня не маленького роста, но всё же ему для того, чтобы заглянуть в глаза Тумуру, пришлось высоко поднять голову.

Первое о чём я подумала, это, конечно же, что дедушка, так же как и я, может испугаться  Тумурзорига.

- Добрый день Игнат Фёдорович! – дедушка скорее рефлекторно отвечает на рукопожатие. – Я Тумурзориг Тодаев, ваша внучка любезно согласилась присмотреть за моей дочерью в моё отсутствие!

- За какой дочерью? – дед удивлён, но не напуган, я поднимаю взгляд вверх и смотрю прямиком в глаза Тумурзорига. Сейчас я не боюсь его, его взгляд по-прежнему острый и прожигающий, но он не пугает меня сейчас так, как это было две недели назад, там, в холодном, сыром подвале. Снова воспоминания устрашающими картинками всплывают в моей памяти. Но я, не могу показать своей паники при дедушке, и поэтому, прикрыв глаза, и немного пошатнувшись, тихонько делаю глубокий вдох.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ - Она спит! – не успела я проговорить, как из палаты раздаётся, довольно сильный плач Евы.