Дочь для олигарха - Мила Дали

За спиной Грозный дает отмашку сотруднику, и тот громче включает музыку. Резко, властно хватает меня за плечо, разворачивает так, что я, прокружившись вокруг своей оси как в танце, опять оказываюсь лицом к Демиду.

— Вау! — вскрикивает девушка. — Боже, как это мило! — первой аплодирует и ее по цепочке начинают поддерживать остальные гости.

Они все воспринимают спонтанный выпад Грозного за проявление сладостных чувств к возлюбленной. Да и Демид совсем не похож на мальчишку, который будет зажиматься по углам. Его вечеринка. Он здесь главный.

— Что ты мелишь? — шепчет мне в губы.

— То, чем успела похвалиться Джулия.

Господа полностью потворствуют Демиду. Кто-то даже присвистывает, перепутав банкет со свадьбой, кричит «горько»!

— У Джулии много хобби, — спорит. Только сейчас совсем не до невесты, — я уберегу тебя от навязчивого общения, но теперь мы должны поцеловаться.

Его слова звучат, как через толщу воды. Перестаю верить слуху и самой себе.

— Нет… необязательно… — упираюсь сразу двумя руками ему в грудь.

— Это единственный способ отвлечь балаболку Клару и других присутствующих.

— Я не хочу, — бесшумно пытаюсь отказаться.

Демид тяжело выдыхает и склоняется надо мной. Запускает пальцы мне в волосы на затылке, держит крепко.

Вспышки красного света бьют в лицо, я слепну, жмурюсь, а заодно схожу с ума, подчиняясь неизбежному. Грозный намеривается меня поцеловать, сопротивляться бессмысленно и жаловаться некому, кроме него самого.

Мелодия из колонок звучит тише. Или, быть может, я глохну от тесноты объятий? Не слышу себя, но шепчу, шепчу, какой Демид эгоистичный, бессовестный человек. От накалившейся ситуации дергаюсь, случайно касаюсь губами его губ.

Грозный заставляет меня замолчать, накрывая глубоким поцелуем. Стремительно нарастающий жар его ласк выбил опору из-под ног, а мой внутренний мир пошатнулся. Губы горят от поцелуя, по нервам будто пробегает ток, сердце бьется в груди как маленькая птица, пойманная в силки.

Двоякие чувства терзают душу, когда я в пылу нашей персональной борьбы с Грозным вдруг осознаю, что отвечаю ему на поцелуй. Но я не хочу принимать, наслаждаться, хранить в памяти этот момент, ведь потом будет очень больно.

Прошлое, настоящее теряют смысл, а краски вокруг становятся ярче, когда Демид проводит кончиком языка по острой кромке моих зубов, вытягивает из меня дыхание, опустошает, чтобы потом наполнить собой.

Сильнее сдавливает в объятьях, замирает лишь на секунду, а после медленно отстраняется.

Все декорации, как по щелчку, меркнут, другие люди становятся серыми, размытыми пятнами. Вижу только лицо Грозного — совершенно спокойное, не тронутое эмоциями, по которым я бы могла прочесть, что именно сейчас испытывает Демид. Он только гордо выправляет стать и снова поднимает бокал.

— Вообще, мы без женщин можем замечательно жить и в пещере. На достижение целей мужчин вдохновляют любимые. Так пусть их источник внутренней красоты и энергии будет неиссякаем!

В сочетании с недосягаемо-идеальной внешностью слова Демида действуют на приглаженных девушек лучше дурмана. Ему ничего не стоит заставить девиц млеть и с завистью поглядывать на меня. Я смутно воспринимаю их голоса, слова, перед глазами двоится. Кажется, я окончательно слетела с катушек…

Бездумно оборачиваюсь, с трудом фокусирую взгляд и замечаю, как Нина по ту сторону зала прилипла к стеклу, открыв рот.

— Демид… — губы до сих пор предательски дрожат. Не знаю, как мне теперь общаться с Грозным. — Я отойду к Ниночке? — киваю на помощницу.

Тот хмурится.

— Недолго.

На самом деле я не соскучилась по Нине, но у меня появился шанс немного развеяться. Отдышаться.

Кое-как заставляю себя улыбнуться.

Грозный держится нейтрально, будто для него целоваться с чужими девушками обычная практика.

Шагаю в коридор.

Впору сощуриться от того, как Нина сияет, чуть ли не бежит мне навстречу, хватает за локоть и тащит в укромное местечко за кулером.

— Бомбически, Юль, потрясно! — и шипит, и пищит от эфемерного восторга. — Вот это я прошла мимо! Думала, скукотища у вас, а там страсть! Я даже в какой-то момент поверила, что вы целуетесь искренне…

Нина подливает масло в мою горящую душу.

— Так было нужно.

— Понятно, — перестав улыбаться соглашается. — Демид Леонидович накинулся на тебя вынужденно, но смотрелись вы эффектно. Так что приплюсуй этот похотливый выпад босса к общему гонорару за банкет.

Нина поправляет маленькую сумочку на ремешке и достает блокнот. Девушка ведет записи кулуарных расходов Грозного.

— Нет, — решительно дотрагиваюсь блокнота, — я не буду брать у Демида деньги.

— Да за такой поцелуй надо без стыда просить тринадцатый айфон! — удивленно округляет глаза. — Ты чего?!

— Может, для всех вас считается нормой жить в товарно-рыночных отношениях, но я не хочу. Меня нельзя купить, Нин.

Не имитировала, не корчилась в агонии, пока Грозный прилюдно целовал.

В тот короткий миг он был мне приятен как мужчина, я забыла обо всем, а сердце скоро опять будет стучать в привычном ритме. Надеюсь.

По лицу Нины ползет грусть. Остатки взрывного настроения исчезают.

— У вас с сестрой одинаковые оболочки, но внутри вы совсем разные. Джулия оценила себя дорого.

Да уж… содержание Хилл Демиду обходится недешево. Грозный — щедрый мужчина, не скупится на прихоти невесты.

Собираюсь вернуться в зал, но Нина меня задерживает:

— Юль, — от неудобства просьбы мнется, — можешь украсть для меня бутерброд с янтарной икрой? Очень попробовать хочется…

— Голодная?

Приподнимаю брови. Грозный не кормит сотрудников?

— Ты ничего не понимаешь в роскошной жизни, подруга, — прикидывается, что она-то эксперт. — Эту икру из редкого вида белуги-альбиноса начальничку нашему сам губернатор презентовал. Прикинь, какой там райский вкус!

Морщусь. Оставляю Нину топтаться у порога, снова шагаю к господам.

Демид вовлечен в общение с деловыми партнерами, встречает меня лишь коротким взглядом.

Крадусь к столу с элитными блюдами, выжидаю удобный момент и ворую крохотный бутербродик с таким напряжением, будто это страшная контрабанда. Впрочем, с уровнем моих доходов можно считать и так. Упорно игнорирую зов рыжеволосой Клары — она приятельница Хилл и мне неинтересна. Тороплюсь к Нине.

Та, как вторая мошенница, кивает в сторону угла, не забирает бутерброд сразу.

— Не забывай, ты Джулия, — по пути объясняет. — Ты не угощаешь работников, а вытираешь о них ноги.