Ночь Томаса - Дин Кунц

И поскольку ничто не отвлекало, я решил, что это идеальный момент для того, чтобы мысленно пройтись по воспоминаниям о сне с красным приливом, в поиске тех подробностей, которые поначалу не запомнились. Я бы испытал безмерное облегчение, вспомнив информационное табло с приведенными на нем месяцем, днем и часом катаклизма, точным местоположением и кратким описанием события.

К сожалению, с моими вещими снами так не получается. Я не понимаю, почему мне дарована способность настолько ярко и ясно видеть будущее, что я чувствую себя морально обязанным предотвратить надвигающееся зло… но при этом не позволяется действовать сразу, чтобы придавить его в зародыше.

Сверхъестественные аспекты моей жизни, ответственность, которую они возлагают на меня, огромным грузом ложатся на мои плечи и грозят раздавить. Соответственно, я до предела упрощаю свою обыденную жизнь. Минимум вещей. Никаких обязательств вроде закладной на дом или ежемесячных платежей по кредиту за автомобиль. Я избегаю современного телевидения, современной политики, современного искусства: все слишком исступленно, лихорадочно, легковесно или зло, горько.

Временами даже работа поваром блюд быстрого приготовления в популярном ресторане становилась слишком сложна для меня. И я задумывался о том, чтобы податься в продавцы автомобильных покрышек или обуви. А если бы кто-нибудь согласился оплачивать мне наблюдение за ростом травы, я бы точно взялся за эту работу.

Из одежды у меня только футболки, джинсы и свитера на холодную погоду. Никаких решений по подбору гардероба принимать мне не нужно.

Я не строю планов на будущее. Просто иду по жизни, изо дня в день.

Идеальный для меня домашний любимец — собака-призрак. Ее не нужно кормить, поить, расчесывать. И нет необходимости подбирать за нею какашки.

Так или иначе, неторопливо плывя в тумане к берегу, я поначалу не мог выудить из памяти новые подробности того сна. Но потом вдруг осознал, что во сне одежда Аннамарии отличалась от той, в которой я ее увидел в реальной жизни.

Она была беременна, все так, висела в воздухе над светящимся и алым морем, а за ее спиной яростно неслись облака.

Я стоял на берегу в окружении световых змей, а она плыла ко мне, неподвластная гравитации, сложив руки на груди, с закрытыми глазами.

Я вспомнил, что одежда ее колыхалась, но не раздувалась, как бывает при сильном ветре, нет, плавно трепетала, подчиняясь каким-то своим законам.

Не платье, не халат. Что-то широкое, но не совсем уж балахон. Какая-то мантия, закрывающая ее от шеи до лодыжек.

Лодыжки скрещены, стопы голые.

Ткань одеяния, мягкая, с шелковым блеском, ниспадала широкими складками; и все-таки было в ней что-то странное.

Что-то экстраординарное.

Я не сомневался, что поначалу ткань эта была белой. А потом изменила цвет. Я не мог вспомнить, на какой именно, но находил странным не изменение цвета.

Мягкость ткани, ее шелковистый блеск. Широкие складки. Легкое колыхание рукавов и подола над босыми стопами…

Мои обутые в кроссовки ноги пятками обо что-то ударились, а в следующее мгновение на что-то наткнулись и руки. Я дернулся, решив, что оказался на спине той самой акулы-мутанта, но в следующее мгновение понял, что добрался до мелководья и под пятками и руками у меня не акула, а песок.

Перевернулся на живот, поднялся в ночной воздух, который оказался даже холоднее воды. Прислушался к шуму навесного мотора, затихающего вдали. И сквозь прибой зашагал на берег.

Из белого тумана, с белого берега выступила серая фигура, и внезапно ослепляющий свет вспыхнул в трех дюймах от моего лица.

Прежде чем я успел отпрянуть, фонарь взлетел вверх, одна из моделей с длинной ручкой. Прежде чем успел уклониться, фонарь, как дубинка, огрел меня по голове. Правда, удар получился скользящим, мимо виска.

При этом нападавший обозвал меня нехорошим словом, грубым синонимом пятой точки.

Он находился совсем близко от меня и, несмотря на туман, я разглядел, что это новый головорез, не один из тех трех, что охотились за мной на пирсе.

Девиз Магик-Бич — «ВСЕ — СОСЕДИ, КАЖДЫЙ СОСЕД — ДРУГ». Похоже, пришла пора изменить его на другой, что-то вроде: «ВСЕГДА БУДЬ НАЧЕКУ».

В ушах звенело, место удара саднило, но сознания я не потерял и прыгнул на нападавшего. Он успел отскочить и снова огрел меня по голове. На этот раз угодил точно в макушку.

Я хотел пнуть его в яйца, но обнаружил, что стою на коленях, так что о пинке пришлось забыть.

На мгновение я подумал, что верующих призвали молиться, но потом понял, что колокол звонит в моей голове, и очень громко.

Мне не требовалось шестого чувства, чтобы понять, что фонарь уже опускается вниз, рассекая воздух и туман.

Я произнес нехорошее слово.

Учитывая, что это моя четвертая рукопись, я где-то стал писателем, пусть даже ничего из написанного мною не будет опубликовано до моей смерти, если вообще будет.

И, будучи писателем, я знаю, что уместное в критический момент нехорошее слово может дать выход чувствам и снять эмоциональное напряжение. Но, как человек, которому приходилось бороться за жизнь едва ли не с момента рождения, я также понимаю, что ни одно слово, даже очень, очень плохое, не помешает тупому предмету раскроить тебе череп, если опускается он с большого замаха и попадет в цель.

Поэтому, сбитый на колени вторым ударом, с гудящей головой, словно горбун из Нотр-Дам вселился в нее и маниакально дергал за веревки колокола, я не только произнес нехорошее слово, но и прыгнул вперед, насколько мог, и схватил моего противника за лодыжки.

Поразить намеченную цель ему не удалось. Фонарь не раскроил мне череп, удар пришелся по спине. Все лучше, чем по голове, хотя и на массаж не тянуло.

Уткнувшись лицом в песок, крепко держа мерзавца за лодыжки, я попытался сбить его с ног.

«Мерзавец» — не то нехорошее слово, которое я ранее произнес. Это другое слово, менее нехорошее, чем первое.

Ноги он расставил широко, и силы ему хватало.

Не знаю, открыты были мои глаза или закрыты, но я видел спирали мигающих огней, а в голове звучала песенка «Выше радуги».[10]И это заставило меня поверить, что я на грани потери сознания и сил у меня немного.

Он по-прежнему хотел врезать мне по голове, но при этом старался удержаться на ногах, так что следующие три или четыре удара пришлись по плечам.

И при этом фонарь продолжал светить, его луч при каждом ударе рассекал туман, так что на меня произвело впечатление качество товара, обеспечиваемое фирмой-изготовителем.