Галилей и отрицатели науки - Марио Ливио

Признание того, что запрос на “людей эпохи Возрождения” способен вдохнуть креативность в современный мир, не означает отказа от специализации. Имея источники информации под рукой, даже пресловутые 10 000 часов (предположительно, необходимые для достижения мастерского уровня в определенной задаче, согласно Малкольму Гладуэллу, хотя это утверждение было оспорено авторами исходного исследования) можно сократить благодаря более эффективным приемам и методам обучения. Экономия времени в сочетании с тем фактом, что люди теперь живут дольше, чем когда-либо прежде, означает, что сегодня ничто (по крайней мере, в принципе) не мешает людям становиться одновременно специалистами и универсалами ренессансного типа.

Вернемся к жизни Галилея. Репутация, завоеванная им благодаря лекциям об аде, и весомая рекомендация, которую он вскоре получил от Клавия, оказались чрезвычайно полезными. Летом 1589 г. Филиппо Фантони оставил кафедру математики Пизанского университета, и Галилей, некогда покинувший стены этого заведения недоучкой, получил назначение.

Первое трудоустройство Галилея в качестве профессора и главы кафедры математики в Пизе[43] длилось только с 1589 до 1592 г., хотя именно к этому периоду относится история, создавшая культовый образ Галилея: человек в импозантной профессорской мантии бросает шары разного веса с вершины наклонной башни в Пизе.

Эта история восходит к Вивиани, который в 1657 г. свел воедино, по собственному описанию, свои воспоминания об общении с Галилеем в его последние годы.

Иными словами, в противоположность взглядам последователей Аристотеля, что чем тяжелее шар, тем быстрее он должен падать, Вивиани утверждал, что, бросая шары с Пизанской башни (приблизительно между 1589 и 1592 гг.), Галилео продемонстрировал, что два шара из одного материала, но разного веса ударяются о землю одновременно.

Желая добавить истории драматичности, позднейшие биографы и историки привносили новые детали[44], отсутствующие в исходном сообщении Вивиани или в любых других современных Галилею источниках. Например, британский астроном и популяризатор науки Ричард Арман Грегори в 1917 г. писал, что члены Пизанского университета собрались у подножия Пизанской башни “однажды утром в год 1591-й”, хотя Вивиани никогда не называл точной даты. Грегори также добавил, что один шар “весил в сто раз больше другого” – опять-таки подробность, отсутствующая у Вивиани.

Писатель Фрэнсис Джеймсон Роуботам, писавший о жизни великих ученых, музыкантов, писателей и художников, добавил в 1918 г. яркое описание того, как Галилей “пригласил весь университет в свидетели эксперимента”.

Другие были столь же изобретательны. Физик и историк науки Уильям Сесил Дампьер в 1929 г. сообщал, что Галилей бросил “одновременно десятифунтовый груз и однофунтовый груз”, повторяя значения, упомянутые в более ранней биографии, написанной специалистом по Галилею Джоном Фахи. Все эти исследователи науки и другие авторы считали, что случай с башней знаменует поворотный момент в истории науки: переход от веры в авторитет к экспериментальной физике. Это событие стало таким знаменитым, что на фреске, написанной в 1816 г. тосканским художником Луиджи Катани, Галилей изображен проводящим эксперимент в присутствии самого́ великого герцога. Однако имела ли в действительности место демонстрация?

Большинство современных историков науки[45] считают, что, скорее всего, нет. Скептицизм отчасти обусловлен склонностью Вивиани к антиисторичным восхвалениям, отчасти – некоторыми ошибками в описании хронологии событий, но, пожалуй, прежде всего тем фактом, что сам Галилей никогда не упоминал этот глубоко своеобразный эксперимент в своих обширных сочинениях, как не отмечен он и ни в одном современном ему документе. В частности, философ Якопо Маццони, профессор Пизанского университета и друг Галилея, опубликовал в 1597 г. книгу, в которой (несмотря на то что в целом разделял идеи Галилея о движении) ни разу не упомянул об эксперименте Галилея на Пизанской башне. Аналогично Джорджио Корезио, лектор в Пизе, описавший в 1612 г. эксперименты с бросанием предметов с вершины Пизанской башни, не приписывал ни одного из них Галилею. Следует отметить, что Корезио делает странное заявление, будто эксперименты “подтвердили утверждение Аристотеля… что большее тело из того же материала двигается быстрее меньшего, причем скорость возрастает в той же пропорции, что и вес”. Это заявление особенно поразительно в свете того факта, что еще в 1544 г. историк Бенедетто Варки упоминал эксперименты, доказавшие ошибочность предсказаний Аристотеля.

Галилею было 75 лет, когда Вивиани поселился в его доме, а Вивиани – 18, так что преувеличивать могли обе стороны. Я бы, однако, заметил, что с точки зрения признания научных достижений Галилея не слишком важно, выполнил ли он данную демонстрацию или нет. Факт остается фактом: за годы, проведенные в Пизе, Галилей серьезно экспериментировал со свободно падающими телами. Этот вывод никак не зависит от того, бросал он или не бросал шары с Пизанской башни. В Пизе он также начал составлять трактат с анализом разных аспектов движения. Книга “Древние сочинения о движении” (De Motu Antiquiora, или De Motu) была издана только в 1687 г., после смерти Галилея, но в ее содержании прослеживается развитие его ранних идей, и она, безусловно, ставит Галилея (уже в его ранние годы в Пизе) на передний край как экспериментальных, так и теоретических исследований[46] движения в общем и свободного падения в частности. В трактате Галилей говорит, что подтвердил путем многократных экспериментов (не упоминая Пизанскую башню), что, если уронить два предмета с большой высоты, более легкий из них сначала движется быстрее, но затем более тяжелый предмет обгоняет его и первым оказывается внизу. Позднейшие эксперименты показали, что этот причудливый результат был обусловлен, по-видимому, неодновременным высвобождением двух предметов[47]: эксперименты продемонстрировали, что если держать по одному предмету в каждой руке, то рука, удерживающая более тяжелый предмет, сильнее устает и вынужденно сжимает груз с большей силой, что вызывает задержку броска. Кстати, фламандский физик Симон Стевин из Брюгге бросал два свинцовых шара, один в десять раз тяжелее другого, “с высоты около десяти метров” за несколько лет до предполагаемой демонстрации Галилея на Пизанской башне и опубликовал свои результаты (“они падали так одинаково, что, казалось, раздавался только один удар”) в 1586 г.