Россия и мир в XXI веке - Дмитрий Тренин

Первой дипломатической инициативой Медведева стал проект договора о европейской безопасности (июнь 2008 года), но первым его реальным «делом» стала августовская война с Грузией в ответ на действия Тбилиси в Южной Осетии, в результате которых погибли российские миротворцы. Правительство президента Михаила Саакашвили, стремившееся присоединить Грузию к НАТО, пользовалось поддержкой администрации Буша и благосклонным отношением со стороны ведущих западных СМИ.

Война длилась всего пять дней. Отбросив грузинские войска из Южной Осетии и выйдя за границы мятежной автономии, но оставив Саакашвили у власти и приняв скорее символическое посредничество президента Франции Николя Саркози, Москва продемонстрировала одновременно решительность и умеренность. Российские войска не вошли в Тбилиси, но Москва заявила о готовности защищать свою «сферу привилегированных интересов». Красная линия, за которой возможное расширение НАТО становилось поводом для столкновения с Россией, была проведена по границам стран СНГ.

Новая холодная война в 2008 году, однако, так и не успела начаться. Разразившийся в середине сентября того же года глобальный финансовый кризис переключил внимание мировых лидеров на экономику. Победа Барака Обамы на выборах президента США в ноябре и глубокая ревизия внешнеполитического наследия республиканцев создали условия для «перезагрузки» отношений Вашингтона и Москвы.

Президент Обама не ставил отношения с Россией в центр своей международной повестки дня, но обратил на них внимание как на потенциальный внешнеполитический резерв. Улучшение отношений с РФ было призвано доставить Вашингтону дополнительные ресурсы для достижения целей на действительно приоритетных для демократической администрации направлениях – иракском, афганском и иранском. Грузинский сюжет был «выведен за скобки» обновлявшихся американо-российских отношений. Уже позже, в условиях отсутствия успехов по центральным вопросам внешней политики США, российское направление – изначально служебное – выдвинулось на первый план, породив ожидания нового российско-американского сближения.

Путин, остававшийся и на премьерском посту самым влиятельным деятелем России, дал президенту Медведеву карт-бланш на установление со странами развитого Запада «партнерств в области модернизации». Эти партнерства должны были предоставить российской экономической модернизации мощный внешний ресурс. Одновременно Путин рассматривал возможность укрепления национальной безопасности России посредством взаимодействия с США в области сокращения стратегических наступательных вооружений (СНВ) и особенно в области сотрудничества в сфере противоракетной обороны (ПРО).

«Перезагрузка» принесла плоды. Весной 2010 года РФ и США заключили новый договор по СНВ, а осенью того же года Москва предложила странам НАТО создать в рамках стратегического партнерства «единый периметр противоракетной обороны», что фактически было эквивалентно оборонительному военному союзу без обременительных формальностей и, главное, иерархических линий.

Россия предложила США и НАТО транзитный маршрут для военных грузов, направляемых в Афганистан, через свою территорию. На пике использования этого маршрута по нему проходило около половины всех грузов западной военной коалиции. В Ульяновске был построен перевалочный пункт для транспортов, который получил название «базы НАТО», пусть и неточное. Объект для использования западными вооруженными силами был создан в России впервые после окончания Великой Отечественной войны.

Одновременно Путин предложил немецкому бизнесу идею «Большой Европы» как единого экономического пространства от Лиссабона до Владивостока[47]. Весной 2011 года Россия даже продемонстрировала готовность уступить Западу в некритических для себя регионах (Ливия), но на определенных условиях (уважение роли Совета Безопасности ООН и решающей роли России в Совбезе).

На Западе новая попытка российско-западной «стыковки» вызвала неоднозначную реакцию. В Германии сближение поддержали немецкие социал-демократы (Франк-Вальтер Штайнмайер) и некоторые консерваторы (бывший министр обороны Фолькер Рюэ). В США, напротив, скорее преобладали скептики. Збигнев Бжезинский назвал попытку немцев «одним махом» добиться согласия с Россией «заблуждением». Вступление России – авторитарной, коррумпированной, одержимой военной секретностью, – по его словам, «будет просто означать конец НАТО как интегрированного союза демократических государств». Попытка немецкого бизнеса добиться более близких отношений с Россией на путях экономического сотрудничества также представлялась Бжезинскому обреченной на неудачу: без «общих ценностей», отмечал он, не может быть «прочных отношений»[48].

Сам Бжезинский, впрочем, отстаивал вариант, при котором Евросоюз при поддержке и руководстве со стороны США интегрировал бы Россию и Турцию в некое общее пространство сотрудничества. Стратегический замысел заключался в том, чтобы ЕС посредством развития экономических связей с Россией и Турцией привязал к себе Москву и Анкару также и политически. Это, в свою очередь, существенно укрепило бы позиции Запада в конкуренции с Китаем и другими незападными игроками[49]. От России при этом требовались бы не только демократизация политической системы и соответствующая «смена ценностей», но и фактическое подчинение коллективной воле Запада во главе с США.

Взаимное разочарование наступило очень быстро. Действия НАТО в Ливии – военная поддержка повстанцев и свержение режима Муаммара Каддафи – вышли далеко за пределы гуманитарного мандата, выданного Советом Безопасности ООН[50]. В Москве возникло убеждение, что Запад в очередной раз «использовал» и «обманул» Россию. Действия США в ходе начавшейся в конце 2010 года «арабской весны»[51]породили у российских аналитиков сомнения в адекватности политики вашингтонской администрации на Ближнем и Среднем Востоке. Важнейшей причиной неудачи «раунда Медведева», однако, стал отказ администрации США от создания общей системы ПРО НАТО – РФ. Известно, что для Путина отрицательный результат – «тоже результат». Он сделал свои выводы. Российская система обороны стала корректироваться с учетом создания потенциально враждебной системы ПРО НАТО.