Похищенное сердце - Барбара Картленд

Затем он добавил, горько скривив губы:

– Но мои лучшие армейские деньки уже не вернутся.

– Это неизбежно! Армейская жизнь только для молодых людей.

Сказав, Аманда почувствовала, что это прозвучало жестоко, что она ранила его самолюбие. Но майор Джексон только произнес:

– Вижу, вы очень практичны и этим сильно отличаетесь от своего брата-идеалиста.

Аманда почувствовала, что это его замечание задело ее, но почему-то не ответила колкостью.

Джексон показался ей даже более страшным и отталкивающим, чем она представляла себе. Он умел подчинять себе людей.

Джексон пил кофе без сахара и сливок. Аманду это не удивило. Теперь она отмечала каждую мелочь в его облике: черные волосы гладко зачесаны назад с широкого лба; длинные красивые пальцы, при кажущейся небрежности одежда отличалась аккуратностью и вкусом.

В саду буйно цвели гиацинты, нарциссы. В воздухе был разлит их аромат. Малиновая и фиолетовая бугенвиллея оплетала старинные стены.

– Это ваш дом? – спросила она.

– Я купил его год назад. Он принадлежал одной дорогой мне женщине. Я помог ей перестроить его, присылал ей мебель из тех стран, где путешествовал. Затем она решила уехать в Америку, и тогда я купил его. Мне всегда казалось, что он каким-то образом принадлежит мне.

– Не вы ли подстроили отъезд хозяйки?

– Думаете, что я манипулирую вами?

– Думаю, что вы вполне на это способны, – прямо ответила Аманда.

Их взгляды встретились, и она удивилась, насколько выразительны могут быть глаза, оставаясь при этом такими холодными.

– Я думаю, – медленно проговорил Джексон, – что я вам нравлюсь.

– Мне жаль, что я произвожу на вас такое впечатление, – с трудом проговорила девушка, чувствуя, как кровь приливает к ее щекам.

«Вернон рассердится, – подумала она. – Нельзя возражать его обожаемому Джексону».

– Так это правда? – настаивал он.

– Нет, конечно. Я невероятно признательна… мы оба… за все, что вы для нас сделали. Мы никогда не сможем сполна отблагодарить вас, и мы оба прекрасно понимаем, что не смогли бы… ничего добиться без… вас.

– И все же вы ненавидите меня. За что?

Аманда промолчала. Ей показалось, что он способен читать мысли, а она не умела скрывать свои истинные чувства.

И в то же время девушка не сомневалась, что многое зависит от ее ответа.

– Я думаю, вы не совсем честны. В отличие от меня вы умеете «промывать людям мозги».

К удивлению Аманды, майор отвел глаза.

– Извините. Я просто поинтересовался. Возможно, это наивно с моей стороны, но я почему-то был уверен, что вы, как и ваш брат, любите меня.

– Но я же не знаю вас!

– Думаю, что за время рискованных операций, в которых вы оба принимали участие, мы довольно много узнали друг о друге, хотя и не встречались.

Его лицо осветилось едва заметной лукавой улыбкой, и она, помимо своей воли, улыбнулась ему в ответ, хотя ее не оставляло тяжелое чувство, что она делает что-то не по своей воле. Джексон хотел, чтобы она ему доверяла, хотел убедиться в ее лояльности.

– Вы еще очаровательнее, когда улыбаетесь, – одобрительно заметил Джексон.

– Вы всегда так разговариваете с людьми? – спросила Аманда. – Я не имею в виду людей, с которыми вы работаете, которыми командуете или, если хотите, которыми манипулируете.

– Трудный вопрос, – ответил майор Джексон. – Что бы я сейчас ни сказал, покажется грубым или по крайней мере не удовлетворит вас. Давайте забудем об этом и займемся нашими делами.

Ей показалось, что он старается отвлечь ее внимание, хотя она точно не знала, от чего именно.

– Очень хорошо, – ответила она.

– Операция «Макс Мэнтон» будет гораздо труднее всего того, что вы делали до сих пор. Макс Мэнтон – знаменитый писатель и к тому же очень умный и образованный молодой человек.

– А я думала, что он старый или по крайней мере средних лет, – перебила его Аманда.

– Старый Макс Мэнтон, его отец, – известный коллекционер картин, которые он покупал еще до того, как их авторы стали знаменитыми.

Он унаследовал несколько нефтяных промыслов. К тому же все, что Он покупал, очень быстро начинало дорожать.

Его жена – англичанка, привлекательная, хорошо воспитанная и довольно скупая. Нас интересует их сын.

Молодой Макс Мэнтон не пожелал, чтобы его называли Макс Мэнтон-младший. Он заявил, что это заставило бы его чувствовать себя наследником отца, а у него совершенно другие склонности.

Его отец преклоняется перед ним. Когда он написал пьесу, о которой вы, должно быть, слышали, старик поставил ее, вложив в это немалые деньги.

– И потерял их?

Майор Джексон покачал головой.

– Нет, интуиция и здесь не подвела его. Все острые моменты пьесы, язвительность, с которой его сын нападал на правительство, конгресс и даже на президента – короче, на все, что в Америке считается почти святыней, – все это имело ошеломляющий успех. Пьесу ругали, поносили, писали, что она должна быть запрещена. Но она шла на сцене довольно долго и даже принесла немало пользы.

– Как вы думаете, предполагал ли Макс Мэнтон, что она принесет пользу?

– Не знаю. Мне рассказывали о молодом человеке самые разные вещи. Я никогда его не видел, хотя и знаком с его отцом, но, учитывая сложившиеся обстоятельства, я счел за лучшее не связываться с ним лично.

– Да, конечно, – согласилась Аманда.

– Скорее всего это тяжелый и жестокий человек. Я считаю, что он более чем кто-либо другой повинен в банкротстве фирмы вашего отца. Он был самым крупным акционером, и, если бы он пошел навстречу вашему отцу, это решающим образом повлияло бы на других акционеров. Так как он совершенно непредсказуем, справиться с ним будет непросто.

– Я не боюсь его! Каков ваш план?

– Конечно, но если что-нибудь пойдет не так, пощады от Макса Мэнтона не ждите.

– Я и не стану просить его о ней, – спокойно ответила Аманда.

Майор Джексон молча, внимательно разглядывал ее.

– Возможно, я совершаю ошибку, – задумчиво произнес он как бы про себя. – Возможно, было бы лучше подождать, пока поправится Вернон. Я разработал свой план в расчете на него, а не на вас.

– Но вы считали, что я способна с ним справиться, не так ли? – спросила Аманда.

– Это правда. Я всегда чувствовал, что с одним Верноном с Максом Мэнтоном не совладать. Нет смысла бросаться на него очертя голову. Если мы потерпим поражение, то не только не отомстим ему, но наоборот – он сможет рассчитаться с нами.