Доспехи из чешуи дракона - Денис Юрин

«Уж лучше раньше, чем позже! Уж лучше самому вскрыть гнойник, чем ждать, пока он прорвется!» – решил Шак и, не выдержав гробовой тишины, нарушаемой лишь свистом ветра да заунывным скрипом колес, продолжил прерванный разговор:

– Слышь, Семий, а зачем те весь этот хлам с собой возить?

– Не Семий, а Семиун, – поправил возница, уйдя таким образом от ответа на вопрос.

– Не-е-е, имечко-то у тя, конечно, чудное, не спорю, но ты не дури, я ведь не о том спрашивал, – не унимался бродяга. – Ты что, кого в дороге целить собрался? Наше ж дело не в этом! Конечно, для представительности инвентарь знатный, деревенщики такого отродясь не видывали, но…

– Скарб это мой, имущество, собственность…окромя него ничего не имею, ни кола ни двора! – вдруг взорвался парень и перешел на крик: – А ты…ты, прохиндей, прилипала кабацкий, нос в мои дела не суй, понял?!

Возница резко развернулся и грозно сверкнул глазами. На миг бродяге показалось, что тот его вот-вот ударит. Однако спасительная потасовка, после которой вспыльчивые драчуны обычно братаются да мирятся, так и не началась. Юноша снова ушел в себя и запер на семь пудовых замков свои сокровенные думы и чувства.

– Да не лезу я к тебе, не лезу, – проворчал шарлатан, расстегивая камзол и подставляя свежему ветру впалый живот. – Меня только интересует, жрачка-то где?

– Какая еще жрачка? – переспросил Семиун через пару секунд.

– Та самая, которую люди обычно едят, а иногда и хавают. С утра ни крохи во рту не было, перекусить уж больно охота…

– Через милю таверна будет, там и перекусим, – довольно миролюбиво ответил эскулап, а затем огорошил бродягу своим признанием: – Только ты не жмоться, не забудь кошель достать, что тебе на дорогу дали, а то у меня с собой нет ни гроша.

Наверное, большинство людей, услышав такое, закатили бы истерику, начали бы кричать, сетовать и бить по ни в чем не повинным бортам телеги кулаками. Однако жизнь уже приучила Шака к подобным пакостям, бродяга лишь рассмеялся, чем несказанно удивил сидевшего впереди паренька.

– Чего ты ржешь, дурень, тебе денег на двоих должны были выдать! Я не ты, я чужого не клянчу!

– Вот в том-то и дело, что должны были, да только не выдали, – вдоволь насмеявшись, произнес шарлатан. – Понимаешь, парень, мы для них, то есть для слуг тарвелисского управителя, дешевый расходный материал, на котором можно слегка поживиться. Казначей им для нас кошель выдал, а они прикарманили, поскольку, видимо, не первые мы, кого за головой колдуна посылают. Никто до нас живым не возвращался, а зачем сапоги висельнику?

– Врешь! – процедил сквозь сжатые зубы Семиун.

– На, обыщи, – широким жестом Шак высыпал на дно телеги скудное содержание котомки, распахнул полы потрепанного камзола и приготовился стянуть ужасно колючее трико.

– Верю, оденься, еще на срамоту твою глазеть мне не хватало! – обиженно проворчал парень и вновь повернулся к собеседнику спиной.

Бродяга пожал плечами, завязал тесемки и стал собирать рассыпавшиеся по телеге амулеты. Тем временем в голове возницы созрела по-детски наивная мысль, и он принялся быстро поворачивать телегу.

– Эй, парень, не глупи! – прикрикнул на компаньона Шак, сообразив, что тот собирается вернуться в город. – Битье гнусных рож мы на потом оставим, я даже тебе в этом слегка помогу, сейчас же дело нужно сделать!

– До замка еще целых два дня пути, а коли дожди пойдут, то и три…Мы ж с голодухи опухнем! Нет, нужно деньги вернуть!

– Да как же ты их вернешь?! – Шак схватил правой рукой за поводья, а левую положил товарищу по несчастью на плечо. – Ну, приедем, ну, устроим скандал, а они отпираться начнут, дескать: «…ы им деньги выдавали, а мерзавцы завернули в кабак и все на девок потратили». Поверь, кроме батогов да плетей, нам возвращение ничего не сулит! Не тот случай, чтобы о правде думать да истину выяснять…

Загоревшийся было глупой идеей восстановить справедливость лекарь вдруг как-то осунулся и обмяк. Его пыл остыл, видимо, пареньку уже приходилось попадать в подобные ситуации. И он принялся в душе ругать себя за то, что своевременно не извлек из них урока.

– Да не волнуйся ты так, не один ты на эту уловку попался! Меня мелкие воришки тоже вокруг пальца обвели, а мне, как опытному обманщику, вдвойне обидней быть должно! – успокаивал лекаря шарлатан, по-дружески хлопая его рукой по плечу. – Насчет еды не боись, мы бродяги, нас дорога кормит!

– У тебя есть какой-нибудь план? – произнес, чуть не плача от обиды, компаньон и посмотрел Шаку прямо в глаза.

– Конечно, есть, – уверенно заявил мошенник, а сам в душе ужаснулся.

Он ошибся, очень сильно ошибся с определением возраста паренька. Несмотря на крепкое телосложение и осмысленный взор опытного, взрослого человека, Семиуну на самом деле едва ли было восемнадцать годков.

* * *

Одинокий человек, медленно бредущий по пустынной дороге. Шак окликнул его, но не получил ответа; Шак пошел за ним следом, тот ускорил шаг, а потом вдруг исчез, растворившись в облаке ядовитого тумана, выползшего на дорогу из мертвого леса. Невесомые клубы быстро перемещались по открытому пространству и вскоре догнали побежавшего прочь шарлатана. Они окутали его, но не отравили, только повлекли за собой в гудящую, как труба, неизвестность.

Нос почувствовал запах гари, где-то вдалеке послышался бой барабанов и стоны, звучащие намного громче и отчетливей, чем боевые кличи бегущих в атаку солдат. Все это перемешалось в голове Шака, а потом вдруг исчезло…

«Во всем виновата река…река виновата», – прошептал вдруг бродяга, совершенно непонятно почему, как будто кто-то заставил его выговорить это странное, абсурдное сочетание слов.

Туман рассеялся, он стоял все на том же месте, а прочь уходил человек; все тот же, но все же другой. Произошедшие изменения можно было почувствовать, но не объяснить…

Это был не сон, не ночное видение, а продолжение все того же кошмара, который грезился Шаку наяву. Всего четверть часа он пролежал на телеге, и хоть глаза его были закрыты, но он не спал, его связь с внешним миром не нарушалась. Он отчетливо ощущал, что происходило вокруг. Скрип сосен, чьи верхушки раскачивал разгулявшийся ветер. Раздражающее слух урчание в желудке кобылы, пощипывающей травку невдалеке. Фальшивое пение юного пастушка, звучащее под аккомпанемент легкого постукивания ладошками по лошадиному крупу. Цокот копыт, скрип каретных рессор; и размеренная мелодия бренчания доспехов, завершившаяся неожиданно, но вполне ожидаемой фразой, произнесенной грубым мужским голосищем, пропевшим на низких нотах:

– С дороги, сволочь!

Бродяга открыл глаза и приподнялся на локтях. Его бородатое и обычно внушающее страх лицо озарила благодушная улыбка. Он не злился. Разве можно злиться на благородного рыцаря, немного рассерженного тем, что путь его лошади и сопровождаемой им карете преградила увязшая в грязи телега? Конечно же, нет, в особенности если ты сам вырыл яму, натаскал туда воды и усердно перемешал землю с холодной жидкостью до состояния однородной смеси.