Банда во временное пользование - Андрей Трушкин

— А завтра принесешь?

— Ну.

— Ну что ты все «ну» да «ну»?

— А тебе зачем?

— Что зачем?

— Ну, ноты?

Катя на секунду задумалась. Она оглядела Мишку критическим взглядом учительницы, у которой выходила для ученика либо четверка с плюсом, либо пятерка с минусом.

— А ты не проболтаешься?

— О чем не проболтаюсь?

— О чем я тебе сейчас скажу.

— А что ты скажешь?

— А ты скажи, что не проболтаешься.

— Ну, — пообещал Мишка.

Катя закрыла глаза, словно собиралась прыгнуть с не внушающим доверия парашютом с километровой высоты, и единым духом призналась:

— Я хочу стать певицей.

— Ну!

— Слушай, ты в самом деле такой за-ну-дный или только притворяешься? — рассердилась Катя.

— Притворяюсь, — вздохнул Мишка.

— Ну вот, я решила стать певицей. Уже давно. Но для того, чтобы пробиться на эстраду, надо засветиться. Вот я и нашла один конкурс для начинающих певцов. Но туда нужно представлять совсем новые песни, те, которые еще нигде не звучали.

— Так ты, значит, в музыкалку за этим приходила?

— Ну да, разговаривала с преподавателями, выясняла, что и как. В музыкальной школе все строго, здесь репертуар классический, а сочиняют, как мне объяснили, уже где-нибудь в консерватории те студенты, которые, скажем, обучаются по классу композиции. А оказывается, не только студенты.

— Так, значит, тебе моя вещь понравилась?

— Очень, — призналась Катя. — Только теперь нужно придумать, как ее записать.

— Да какие проблемы! Завтра же к утру сделаю.

— Да я не только ноты имею в виду. Нужно ведь сделать все по-современному, как это…

— Аранжировать, — подсказал Мишка.

— Вот-вот, — подтвердила Катя, — и потом записать фонограмму, под которую я могла бы спеть.

— Да, это проблема, — задумался Мишка. — Но начинать, наверное, все равно с нот надо.

— Да, наверное, именно с этого, — кивнула Катя. — Но ты не торопись, время еще есть. А потом, самое главное, подумай — согласен ли ты?

Еще бы Мишка не был согласен! Во-первых, это было его самое лучшее сочинение. Сочинял он много, особенно когда та или иная пьеса не удавалась, и он вместо произведений классических композиторов выдумывал что-то свое. Во-вторых, это был повод, чтобы еще раз встретиться с Катей. А там, как знать, может быть, он понадобится ей еще для чего-нибудь. Скажем, для той же аранжировки. Да, нужно будет сегодня же вечером еще раз как следует проштудировать учебник по музыке Способина. Совсем что-то Мишка от рук отбился, перестал заниматься. Так можно и все зачатки музыкальной грамоты растерять. Кем он тогда будет выглядеть перед Катей? Хвастливым увальнем, не более того. Да-да, обязательно нужно будет перечитать учебник. И по сольфеджио подтянуться.

Наскоро попрощавшись с Валеркой, Мишка коршуном ринулся к раздевалке, чтобы успеть перехватить Катю, но та уже, видимо, ушла. Однако Мишкиного счастливого настроения это уже не испортило. Всю дорогу до дома он на губах исполнял арии из разных опер и несколько раз для профилактики, чтобы не забыть, повторял свою пьесу. До дома он добрался удивительно быстро. Раньше они с Валеркой обычно пользовались автобусом. Веселенькое дельце — топать пехом четыре остановки! Но теперь Мишка их словно и не заметил. Начал было бубнить свою пьесу, сделал два шага — и вот он уже у родного подъезда. Взлетев единым махом на свой этаж, Мишка открыл дверь ключом и порадовался, что мама и папа с работы еще не вернулись. Можно немедленно приниматься задело!

В это же самое время начальник лаборатории Владимир Геннадьевич был занят тяжкими размышлениями. Четыре машины слежения за объектом имели, кроме сканирующей аппаратуры, также одно весьма хитроумное устройство, названное Владимиром Геннадьевичем «ААс». Расшифровывалось это достаточно просто: антисканер антисканера. И вот эти самые ААсы вдруг стали показывать, что в машине объекта активизировался антисканер. С одной стороны, это могло быть прихотью объекта или мерой разумной предосторожности. С другой стороны, могло быть так, что объект заметил слежку за собой и решил выяснить, кто же это такой умный считывает его разговоры с пейджера. Если ему это удастся, то директор Организации Владимира Геннадьевича по головке не погладит. Да что там! Могут быть неприятности и с людьми объекта, особенно если у них есть какой-нибудь хитрый приборчик под названием АААс — антисканер антисканера антисканера. Уж он-то тогда точно покажет, что противник хитер и замечает антисканирование. Да, тут было о чем подумать! То ли бежать со срочным докладом к директору, то ли думать, как защитить свою аппаратуру: перевести ее на другие частоты или применить что-то принципиально новое и оригинальное, до чего еще антисканеры не додумались.

Первый вариант был быстрее, но он Владимиру Геннадьевичу не нравился, поскольку показывал его техническую несостоятельность. Директор Организации ведь не будет влезать в тонкости изготовления аппаратуры для шпионажа и прослушивания. Он просто подумает о том, что ему нужно найти другого специалиста. И высокооплачиваемая работа уплывет к другому человеку. Второй вариант был плох тем, что на приведение его в действие требовалось время. Кое-какие задумки у Владимира Геннадьевича имелись, но все же их нужно было довести до ума. Опять же никто не мог знать, как они себя покажут на практике и не будет ли каких-нибудь неожиданных сбоев. Перед Владимиром Геннадьевичем стоял тяжелый выбор. Время шло, а он все никак не решался сделать шаг ни в одну, ни в другую сторону.

Ох, никогда не думал Мишка, что невысказанная тайна может так изводить человека! Так хотелось, так хотелось Мишке пересказать другу свой разговор с Катей, так хотелось выпендриться и покрасоваться в лучах хоть маленькой, но славы! Валерка забежал после концерта к Мишке поболтать о всякой всячине. Нет-нет, рот у Мишки сам собой приоткрывался, чтобы выпалить: «А ты знаешь, что сегодня…» Но вот этого как раз говорить было нельзя, а то Катька обидится и тогда наметившейся было дружбе можно будет смело помахать синим платочком в белый горошек. И Мишка вновь возвращался к пересказу очередной потешной истории с приколистом Иконой, который, выкрав из кабинета биологии скелет, привязал его за спину да так и ходил всю большую перемену, потешая публику, пока его не отловила физичка по прозвищу Пиво. Надо сказать, роль свою Икона исполнял до конца. Долго еще до любопытных слушателей из подсобки кабинета физики неслись дурашливые вопли школьного клоуна:

— Ой, ой, не раздевайте меня! Зачем вы отделяете от меня моего сиамского брата? Ну вот, теперь вы мне лучевую кисть сломали! А ребра, ребра-то, кто мне за них заплатит?!