Танец в лунном свете - Маргарет Уэй

Печальный факт. В 1974 году Дарвин был разрушен циклоном. Но, к счастью, все здания восстановили, построили новые. И теперь город выглядел весьма современно.

Дэвид был в восторге от местных городских пейзажей. Он многое повидал: снимал развалины древних поселений в Юго-Восточной Азии, дворцы тайских королей, леса Борнео и Явы, однако с каким-то особым воодушевлением фотографировал привлекательные улицы Дарвина и мечтал попасть на территорию национального парка «Какаду». Вот там-то он развернется. Говорят, что парк таит в себе много загадок. Вполне возможно, удастся сделать сенсационные снимки. Дэвид находился в предвкушении чего-то необычного.

Лэнгдон чувствовал воодушевление и от другого: он познакомился с Изабеллой Хартман. Она ему очень понравилась. Однако… таинственная особа. И почему именно к ней так жестоки бессердечные сплетники? Дэвид сочувствовал молодой женщине. Правда, он совершенно не знал ее. Интересно, что творится у Беллы в душе? Сестра Сандерленда слишком грустна.

Дэвид медленно шел по аллее широкого сквера и вдруг увидел Изабеллу. Но почему ее окружает толпа одетых в разноцветные футболки и яркие шорты подростков? Не пристают ли к ней хулиганы?

Лэнгдон с суровым выражением лица двинулся в сторону шумной компании. Молодые люди при виде высокого широкоплечего мужчины сразу же приумолкли. С таким великаном лучше не шутить. Дэвид Лэнгдон был похож на льва, который, почуяв опасность, готовился к прыжку. Защищать свою львицу.

— Все в порядке, Изабелла? — Он остановился рядом с ней, рассматривая молодых людей.

Давно мужчины, за исключением брата, не проявляли беспокойства по поводу нее! Белла от неожиданности даже растерялась. Но быстро взяла себя в руки.

— У меня все нормально, — ответила она. — А это мои друзья. Я знала их, когда они еще были детьми. Поздоровайтесь с мистером Лэнгдоном, ребята. Он — знаменитый фотограф.

— Ух ты. Привет! Нам льстит такое знакомство, — произнес самый старший из подростков по имени Мэнни.

Парнишка улыбался изо всех сил, остальные почтительно поклонились мастеру.

— Извините, если напугал вас своим грозным видом, — Дэвид улыбнулся. — Я сделал неправильный вывод. Принял вас за хулиганов. Мне следовало бы сообразить сразу, что у Изабеллы есть друзья в Дарвине.

— И не сомневайтесь в этом, — заявил Мэнни. — Мы никогда не обидим нашу старшую подругу. Никто так хорошо не относился к нам, как Сандерленды. Отец Изабеллы предоставил работу моим родителям, купив им магазин, моя бабушка и тетя работали у них в доме и получали за свой труд достойную зарплату…

— Теперь ты понимаешь, Дэвид, что мы знакомы давно, — Белла мило улыбнулась и обратилась к подростку: — Скажи своим родителям, что я скоро позвоню им.

— Симпатичные ребята, — произнес Дэвид, когда молодые люди отправились по своим делам, помахав взрослым на прощание рукой.

— Да, это так, — кивнула она и поправила соломенную шляпу с широкими полями. Затем глубоко вдохнула напоенный ароматами распустившихся цветов воздух. — Пройдемся?

— С удовольствием. — Дэвид обрадовался предложению.

Изабелла продолжила рассказ о своем молодом друге:

— Семье Мэнни пришлось туго. Их ферму разрушил ураган, погиб дядя мальчика. Вот тогда-то мой отец и помог его родителям. Благо они были трудолюбивыми людьми. Быстро восстановили свое хозяйство, выращивали фрукты и овощи, затем продавали через магазин.

— А выручил их твой папа. Я понял. Он был, по всей видимости, очень щедрым и добрым человеком.

— О его благодеяниях до сих пор ходят легенды. — Глаза Беллы наполнились слезами. — Росс такой же.

— Вы с братом очень дружны, верно? — Дэвид низко наклонил голову. Ему никак не удавалось взглянуть в глаза Изабеллы. Ее лицо было закрыто полями шляпы.

— Если захочешь, обо всем узнаешь позже, — она от волнения раскраснелась. — А сейчас скажу лишь одно: мы сплотились с Россом по семейным обстоятельствам. Мать оставила нас, когда мы были еще детьми. Нам было очень больно. Ведь мы считали, что родители никогда не разведутся.

— Но почему же такое случилось? — тихо спросил Дэвид.

Белла слегка прикусила губу, а затем продолжила:

— Моя мама влюбилась в своего дальнего родственника. Должно быть, это чувство поглотило ее полностью, она потеряла над собой контроль. А ведь никогда до того не отличалась фривольным поведением, наоборот, говорила о том, как необходимо иметь крепкую семью. Да. Каждый в жизни делает свой выбор и каждый знает о мгновении, когда можно остановиться. Но моя мать не остановилась, а поддалась страсти к тому мужчине, отняв последнюю надежду у нашего отца на свое возвращение к нему.

— У тебя это вызывает негодование? — осведомился Дэвид.

Она покачала головой.

— Жизнь — сложная штука. Да. Мне тяжело возвращаться в прошлое. Но если честно, сильнее страдает от предательства нашей матери Росс. Он такой эмоциональный, хотя и пытается скрывать это. Мой брат никак не может понять, почему наша мама поступила с нашим отцом так ужасно, так несправедливо. Ведь поэтому-то мы и остались с ним, а ее не желали видеть…

Как ни странно, Изабелла рассказывала обо всем очень спокойно. Видимо, сказывалась внутренняя опустошенность.

— Изабелла, но неужели ты никогда не скучала по своей матери?

Она подняла голову, выражение ее лица было задумчивым.

— Скучала. Скучала постоянно. Только от этого я не перестаю считать ее предательницей. Я думаю, что за измену следует карать смертью.

— Ты хочешь, чтобы она умерла? — Дэвид был потрясен.

Изабелла притихла. Чуть не заплакала. Ее плечи содрогнулись от переживаний.

— Извини меня. Я высказался резко?

— Тебе не за что извиняться, — она повернулась к нему лицом. — Это я, очевидно, слишком жестока.

— А ты не слишком строга по отношению к себе? — Он смотрел на нее со всей серьезностью.

— Какое это имеет значение? Сейчас меня больше беспокоят слухи о наших отношениях с Блэром. — Она нервно рассмеялась и побледнела.

— Говорят, между тобой и твоим мужем не все было гладко?

Изабелла молчала.

— А может, лучше не обращать на сплетни внимания?

— Обо мне говорят повсюду. Это ужасно.

— И что ты собираешься предпринять? — Он пристально посмотрел в ее карие, окаймленные черными ресницами глаза.

— Да, собственно, ничего. Пусть болтают. Людских пересудов не избежать. Но я такая, какая есть, и всегда пыталась быть естественной. Вот и о своей матери говорила, что думаю. Кстати, она постоянно приглашала меня на праздники в Лондон, однако я отказывалась от этих поездок. Ее предательство стало большим горем для нашей семьи, предательством, которое невозможно простить.