Эверест - Тим Скоренко

Свободные связи в той среде были нормой. Гомосексуальные пары нисколько не скрывались, отношения среди кембриджских отпрысков становились все более и более раскованными, воздушными и нежными, независимо от их пола и возраста. Дункан Грант, гомосексуал до мозга костей, последовательно встречался с Литтоном Стрейчи и Дэвидом Гарнеттом, потом с ними жила сестра Вирджинии Вулф – Ванесса Белл, которая родила от Гранта дочь Анжелику, при этом не мешая ему постоянно встречаться с мужчинами. Когда Грант исчезал из дома, она спала с его любовником Гарнеттом. Впоследствии Гарнетт женился на подросшей Анжелике Грант, замкнув кольцом эту странную любовную связь.

Литтон Стрейчи, блестящий писатель, мастер пера, в свою очередь, жил с Дорой Каррингтон и ее мужем Ральфом Партриджем, они занимались любовью парами (мужчина с женщиной или мужчина с мужчиной) или втроем. Параллельно Стрейчи томился страстью к Руперту Бруку, и тот отвечал ему взаимностью.

Находясь в подобном обществе, очень трудно избежать грехопадения, даже если изначально тебя интересует только противоположный пол. Мэллори, чью честь впоследствии многажды пытались защитить и обелить, был влюблен в Джеймса Стрейчи, младшего брата Литтона, – и, судя по всему, недолгие сексуальные отношения у них были. Потом Стрейчи ушел к Бруку. В Мэллори был, в свою очередь, влюблен его куратор Артур Бенсон, поэт и эссеист. Из-за отсутствия взаимности со стороны будущего повелителя вершин Бенсон получил серьезный нервный срыв.

Сейчас все это кажется безумным, но для Кембриджа начала прошлого века подобная сексуальность была совершенно нормальной, открытой и даже намеренно выставляемой напоказ, с гордостью и нарочитым презрением к окружающим. Днем молодые люди обсуждали общественно значимые проблемы, писали картины, создавали блестящие стихи, печатали отличные статьи, а ночью занимались бисексуальным свингерством. По крайней мере, так это выглядит сейчас.

На деле все было несколько иначе, и обвинять этих людей в извращениях – то же самое, что обвинять Льюиса Кэрролла в педофилии. Их отношения не имели никакого касания к звериным совокуплениям. Это были отношения ради красоты, ради изящества, ради игры. Молодые люди плели интриги и крутили романы, для того чтобы получить еще толику вдохновения и привнести в мир нечто новое.

Неужели это тоже важно? – спрашивала Матильда. Да, конечно, отвечал Келли, как это может не быть важным. Местоположение фотографии Рут и тела Ирвина напрямую зависят от того, чем жил, чему радовался и от чего страдал Джордж Мэллори. Расследование должно быть полным, поскольку иначе я ничего не найду.

Так ты знаешь или не знаешь, где лежит Ирвин?

Знаю, но я там, как ты понимаешь, никогда не бывал. Я вычислил это место с помощью логики. Правда, в горах логика не работает. Фактор случайности слишком велик.

Из лагеря IV они пошли наверх – сразу к лагерю V. Они планировали разбить его на 7900, но сначала добрались до 8000, а затем вернулись на 7800 и остановились. Оставалось совсем чуть-чуть. Двое шерпов и еще один француз отправились вниз, потому что у француза начала прогрессировать горная болезнь. В экспедиции осталось всего десять участников.

Келли, пуленепробиваемый, крепкий, спокойный и знающий больше остальных.

Матильда, удивительно стойкая, смелая, еще не решившая, к кому она ближе – к своим или к Келли.

Жан, единственный говорящий по-английски француз, руководитель стремительно сокращающейся экспедиции.

Седрик, полуфранцуз-полунемец, мрачный, упрямый, несгибаемый.

Шестеро шерпов – трое из французской экспедиции и трое из группы Келли.

И всё.

В феврале 1909 года Мейнард Кейнс познакомил Джорджа Мэллори с Джеймсом Стрейчи. Это была очередная встреча группы Блумсбери, и впоследствии Кейнс писал, что Мэллори и Стрейчи сошлись с первой минуты. Уже к концу вечера один что-то доказывал другому, чуть ли не держа его руки в своих. Сложно сказать, как скоро между ними возникли сексуальные отношения. Факт в том, что, когда Мэллори вернулся в Кембридж после очередного горного вояжа, Джеймс познакомил его со своим братом Литтоном, и тот заинтересовался Мэллори, пытаясь «перетянуть» на себя внимание молодого альпиниста.

В своих дневниках Литтон описывает Мэллори как образец совершенства – тело молодого атлета, лицо как с картины Боттичелли, изящество китайских росписей в каждой черточке. Литтон уверен в том, что Мэллори для Джеймса – не более чем игрушка, а вот он, Стрейчи-старший, способен дать этому красавцу много больше.

Но Мэллори отличался от богемы, с которой постоянно общался в Кембридже. Он был спортсменом высокого класса, и горы его манили значительно больше, чем прелести друзей. Он ходил в горные походы по нескольку раз в году, а его кембриджские друзья не могли пойти вместе с ним. В альпинистском клубе отношения были значительно проще и мужественнее, поэтому гомосексуальность не могла затянуть Мэллори в полной мере – у него была прививка. Каждый раз, когда он возвращался из очередного похода, Брук, Стрейчи и другие пытались переключить внимание Мэллори на себя – но когда им это наконец удавалось, приходило время следующего путешествия. И Мэллори снова возвращался не утонченным эстетом-бисексуалом, а суровым мужчиной, прошедшим нечеловеческие испытания.

Тем не менее именно Мэллори стал инициатором первого сексуального контакта с Джеймсом Стрейчи. Мэллори искренне думал, что это взаимность, и что подобные отношения привнесут в его жизнь нечто новое. Но Стрейчи к тому времени уже охладел, и физическая близость не доставила обоим ожидаемого удовольствия. По свидетельству Стрейчи, это была единственная их с Мэллори попытка.

Мэллори можно понять и здесь. Для него всегда было типичным доведение нового опыта до экстремального уровня. Он не умел и не хотел останавливаться на половине дороги, даже если понимал, что в конце его ждет разочарование или – если речь идет о горах – даже смерть. То, что Стрейчи, по сути, отверг его, уйдя к Руперту Бруку, нанесло Мэллори психологическую травму, отразившуюся на нем куда серьезнее, нежели любые физические повреждения, которые могли нанести горы.

Незадолго до Рождества 1910 года Мэллори, гостивший у друзей во Франции, пишет Стрейчи последнее письмо: «Мой дорогой Джеймс, я решил наконец-то тебе написать. Что ты думаешь о произошедшем? Что я горд? Что я уязвлен? Что я зол? Что я обо всем забыл? Минуло шесть недель с того дня, когда мы попрощались в Хэмпстеде, и с тех пор я не написал тебе ни строчки. Я, который любит тебя! Наверное, ты понимаешь причину моего молчания не хуже меня. Мне действительно совершенно нечего сказать с того самого дня, когда я признался тебе в любви. Нужно ли постоянно повторять эти изнурительные слова о том, что я хочу поцеловать тебя снова? К сожалению, они – это все, на что я способен. И этого слишком много для нас обоих…»

Мэллори просит Джеймса Стрейчи писать ему хотя бы иногда, но отношения между ними так и не налаживаются. Литтон к тому времени тоже находит себе другого возлюбленного. В итоге Мэллори остается один, к тому же подходит к концу срок его обучения в колледже – он едет в Годалминг, где получает работу учителя.