Бриджит Бардо. Икона стиля - Маргарита Фомина

Когда Мишель отправляется по делам в Марсель, Жюльет решает прокатиться на одной из принадлежащих им лодок, которая почему-то вспыхивает ярким пламенем. Ее спасает Антуан. В знак благодарности она отдается ему тут же, на пляже. Мишель возвращается домой, и мать рассказывает ему об измене жены. Сначала Мишель устраивает драку с Антуаном, а затем идет требовать ответа у Жюльет, которая в этот момент лихо отплясывает в ночном клубе с Эриком. Мишель достает пистолет, видимо, затем, чтобы застрелить Жюльет, но вместо этого ранит Эрика. Антуан отвозит его в больницу. Оставшись наедине с женой, Мишель, чтобы привести ее в чувство, закатывает ей пощечину. Когда же ей становится ясно, что он и есть тот самый мужчина, о котором она всегда мечтала, они вдвоем, обнявшись, растворяются во мгле теплой южной ночи.

«Да, как картина, — писал один из критиков, — эта работа зависла где-то между банальной мелодрамой XIX века и несбалансированной структурой порнофильма, в котором персонажи, диалоги и сюжет нужны лишь затем, чтобы оправдать, причем, чем скорее — тем лучше, очередное совокупление».

Надо сказать, что в то время мало кто понял одну вещь — то, что Вадим перенес секс из сомнительных третьеразрядных театриков на экраны кинозалов Главной Улицы. Он разрешил героине на экране делать все, что она считает нужным, почти не ограничивая ее…

Как-то утром, отправившись на велосипеде в город, Жюльет проколола шину. «Я плоская», — кричит она проходящему автобусу, до отказа набитого мужчинами. Один из них кричит ей в ответ: «Что-то я не заметил».

Позднее Мишель спрашивает ее: «Чего ты боишься?» — и в ответ она зловеще произносит: «Себя».

Когда же Мишель говорит ей: «Из тебя получится хорошая жена», Жюльет возражает: «Нет, я слишком люблю веселую жизнь».

Но, собственно говоря, ни игра, ни сюжет, ни диалоги не снискали фильму «И Бог создал женщину» в истории кинематографа славы одной из самых наилучших лент пятидесятых годов. Сделала это Бриджит Бардо. Вадим с поразительной точностью подметил в ней тип «женщины-ребенка», которая вдобавок была его женой, и этот образ оказался неповторим. Он затронул оголенные нервы, с тем, чтобы зритель от неудобства заерзал на месте от ее неприкрытой сексуальности и, одновременно, чтобы эта ее привлекательность возбуждала и приковывала взгляды, чем привел цензоров в ярость.

Особенно возмутительной, по их мнению, была сцена, когда Жюльет возвращается домой после свадьбы. Она ложится с мужем в постель, в то время как вся семья сидит за праздничным столом. В середине обеда Жюльет спускается вниз, не обращая внимания на присутствующих, накладывает себе полную тарелку и вновь удаляется наверх. Когда же ее спрашивают о муже, она заверяет его родственников: «Я о нем позабочусь».

По мнению цензоров, сцена содержала откровенные намеки. Но поскольку все действующие лица были одеты и никто из них не произнес ни единой фразы, способной оскорбить общепринятую мораль, цензорам так и не удалось ее вырезать.

Единственный эпизод, где цензоры заняли твердую позицию, и в результате им пришлось пожертвовать, происходил в спальне Бриджит — в полном одиночестве она лежит в постели, а младший брат ее мужа (по сценарию ему было 15 лет) подглядывает за ней из-за двери. Зная, что он наблюдает за ней, Бриджит, в чем мать родила, поднялась с постели и прошла мимо мальчишки.

Вадим говорил, что самый удивительный эффект присутствия в картине Бриджит, заключается в том, что люди почему-то воспринимали ее обнаженной, что было отнюдь не так.

Вадим вложил в картину 215 тысяч фунтов или около того. Во Франции фильм собрал менее 50 миллионов старых франков. И самые язвительные отзывы были направлены в адрес Бриджит. Например, в газетах можно было прочитать следующее: «Лучшее, что может, быть сказано о фильме, — что он наверняка поставит крест на карьере этой надоедливой старлетки…»

Например, Франсуа Трюффо заклеймил фильм как аморальный. В своей статье в журнале «Искусство» он писал: «Она раздевается перед окном, лицом к свету, проникающему сквозь ее нейлоновую сорочку. В постели, вместо того чтобы приласкать больного мужа, она его дразнит. На следующее утро она купается в чем мать родила, и мы не знаем, куда глаза девать. Или же она вскакивает на заднее сиденье мотоцикла и выставляет напоказ ноги. Сидя на стуле, повыше задрав то, что на ней надето, она снова демонстрирует нам ноги. И мы имеем полное право заявить, что нам подсовывают порнографию. Остается только удивляться, куда смотрели цензоры».

Многие французы были с ним совершенно согласны и возмущены до предела, когда, вскоре после того как фильм вышел на экраны, трое молодых хулиганов убили старика, спавшего в поезде недалеко от Анжера. Разразился громкий скандал, причем часть общественного негодования была обращена против Бриджит за то, что своими фильмами она якобы совращает малолетних.

Критик из «Фигаро» даже не пытался скрывать своей лицемерной чопорности, когда спрашивал: «Какие чувства должен испытывать муж, который демонстрирует нам, ничуть этого не стыдясь, обнаженное тело собственной жены?» Обозреватель журнала «Радио и кино» признавал, что картина «И Бог создал женщину» являет собой интересный социологический документ — «несмотря на отсутствие у Бриджит Бардо какого-либо таланта и на отсутствие нравственности у Роже Вадима».

И пока Жак-Даниэль Валькроз встал на защиту Бардо на страницах «Франс-Обсерватер»: «Поблагодарим судьбу, что у нас есть Бриджит Бардо. А это означает, что Франция выигрывает на всех уровнях. Я говорю это со всей серьезностью. Ни одна другая страна не может похвастать тем, что у нее есть такая хорошенькая девушка, такая грациозно-соблазнительная, словно девичьи силуэты Огюста Ренуара, с походкой танцовщицы, с русалочьей гривой… и утонченными округлостями, что наверняка привели бы в восторг Мейло».

На первый взгляд казалось, что фильм обречен во Франции на полное забвение. И так едва не произошло. Случись так, судьба Бриджит наверняка бы сложилась иначе. Ее карьеру можно было бы считать оконченной. Или же, в лучшем случае, она стала бы явлением местного масштаба.

Тем не менее, в глазах людей, проживающих за пределами Франции — а это все-таки почти вся остальная планета — фильм представлялся чем-то особенным. 12 марта 1957 года состоялась лондонская премьера картины. Ну а поскольку зрители шли на нее нескончаемой чередой, фильм был скоро пущен в прокат по всей Великобритании. Чтобы хотя бы отчасти ублажить церковных моралистов, британские прокатчики были вынуждены изменить название фильма, хотя какой смысл возлагать вину на Бога, которое теперь звучало так: «И создана была… женщина». Потребовалось целое десятилетие, чтобы картине, наконец, вернули ее оригинальное название.

Не удивительно, что британские цензоры, подобно своим французским собратьям, словно с цепи сорвались после просмотра ленты. Одна только мысль о том, что юная женщина способна на все то, что она вытворяла на экране, настолько возмутила цензора, что тот даже отказался присвоить картине ту или иную категорию, что было равносильно ее полному запрету. Вадиму ничего не оставалось, как согласиться на некоторые купюры. К счастью, эти купюры нисколько не испортили ленту при выходе ее на экран, и критики сошлись во мнении, что Бардо неподражаема.