Особое условие - Ивонн Линдсей

— Папа… умер?!

Вейд внимательно посмотрел на нее.

О, Пайпер была прекрасной актрисой! Непосвященные подумали бы, что она испытала шок, узнав о смерти отца. Но вряд ли ее горе было искренним. Если бы она действительно любила отца, то не слонялась бы восемь лет по всему свету, а ухаживала за ним.

Вейд старался не показывать, насколько сильно переживает потерю человека, который был для него старшим наставником и лучшим другом. Он мог бы разделить свое горе с его дочерью, но слишком хорошо знал Пайпер Митчелл…

— Да, четыре дня назад. А вот эти люди… — он жестом указал на толпу, собравшуюся в холле нижнего этажа, — пришли на поминки.

— Нет, не может быть… Ты лжешь. — Пайпер судорожно выдохнула. — Ты точно лжешь!

— Я не стал бы утруждать себя ложью.

Смысл его слов стал постепенно доходить до ее сознания. Вейд уловил момент, когда реальность, наконец, обрушилась на Пайпер. Ее загорелое лицо, пышущее здоровьем, мгновенно стало серым. Зрачки расширились, и от этого сверкающие голубые глаза в одну секунду потухли.

Пошатнувшись, она отступила назад, и Вейд инстинктивно подхватил ее, иначе она упала бы на мраморные ступеньки.

Вскинув голову, Пайпер отдернула свою руку.

— Я… чувствую себя не очень хорошо. — Голос ее сорвался. Закрыв глаза, она стала медленно оседать.

Выругавшись про себя, Вейд подхватил ее на руки и внес в дом.

— Мистер Коллинз, все в порядке? — Декстер, управляющий, поспешно вышел из зала, где были накрыты столы с закусками и напитками.

— Это мисс Митчелл, она упала в обморок, когда услышала известие о смерти своего отца, — процедил Вейд сквозь зубы.

— Вызвать доктора? — встревожился Декстер.

— Нет, в этом нет необходимости. Посмотрим, как она будет чувствовать себя, когда очнется. В каком состоянии находится ее комната?

— Комната в полном порядке. Мистер Митчелл выражал пожелания, чтобы комната мисс Пайпер всегда была готова к ее приему, сэр.

— Тогда я отнесу ее наверх. — Вейд кивнул на дорожный рюкзак, который Пайпер уронила на входе. — Ты можешь принести эти вещи?

— Конечно, сэр.

Вейд поднялся по широкой лестнице, неся дочь своего умершего босса. Несмотря на свой рост, она оказалась довольно легкой. И когда Вейд уложил ее на застеленную покрывалом с оборками кровать, он увидел, какая она худенькая и хрупкая, особенно в этих джинсах и широком свитере.

— Может быть, мне позвать миссис Декстер, чтобы та присмотрела за ней? — тихо спросил Декстер, поставив на полированный деревянный пол запачканный рюкзак Пайпер.

— Да, позови, — сказал Вейд, пытаясь уловить хотя бы малейшие признаки сознания в неподвижном теле, лежавшем на кровати. Сам он больше не хотел притрагиваться к ней. — Так будет лучше.

«Почему именно сейчас? — думал он. — Почему именно сейчас она вернулась?»

Встав возле кровати, он смотрел, как поднимается и опускается ее грудь под поношенным свитером. Вейд покачал головой. Он знал, что она растратила свое состояние за эти восемь лет.

«На что она потратила эти деньги, черт возьми? Явно не на одежду», — подумал он.

В спальне появилась экономка и по совместительству повариха, доставшаяся Вейду вместе с Декстером, когда он два года назад купил этот дом у Рекса Митчелла.

— Боже мой, милочка, что вы с собой сделали? — пробормотала миссис Декстер, приложив руку ко лбу Пайпер. — А где ваши прекрасные волосы? Что это такое?

— Это называется дреды — африканские косички, — сухо сказал Вейд, насмешливо скривив губы.

Пайпер, появившаяся на пороге его дома, походила на беженку из какой-то развивающейся страны. Наконец-то она захотела, чтобы к ней проявили внимание! Но разве это должно было его удивлять? Однако в глубине души Вейда теплилась надежда, что она все-таки изменилась. Но нет! В своей типичной манере девушка еще раз показала всем: на свете существует только одна личность, которую она любит и о которой заботится, — это сама Пайпер. И ничто не может помешать ей наслаждаться жизнью. Даже ее умерший отец.

Даже ребенок, которого она могла родить…

В дверях комнаты снова возник Декстер:

— Мистер Коллинз, ваши гости…

— Спасибо, Декстер. Я сейчас иду.

Вейд вернулся к гостям, собравшимся помянуть человека, который так много сделал для Вейда. Помог ему выбраться из нищеты и из той опасной среды, в которой прошло его детство, и даже преуспеть в жизни. Рекс Митчелл порой бывал очень жестким и вспыльчивым, но он обладал добрым сердцем и верил: упорный труд обязательно будет вознагражден. И он любил свою дочь, которая отплатила ему за любовь тем, что ушла из дому, даже не оглянувшись. Конечно, Рекс пытался контролировать Пайпер, но она была слишком упрямой и своенравной девочкой. Ей требовалась твердая рука.

Вейд присоединился к людям, собравшимся в большой столовой величественного дома, который был не только частью истории Окленда, но и истории семьи, жившей в его стенах. Он раскланивался с гостями, принимал выражения соболезнования, выслушивал рассказы, вызывавшие горькие улыбки на лицах всех присутствовавших.

В конце концов, поминки закончились, и он остался один. Все разошлись, кроме Декстеров, собиравших грязную посуду, и Пайпер, остававшейся наверху.

* * *

Пройдя через холл, он вошел в библиотеку и направился прямо к буфету. Коньяк довольно забулькал в горлышке, красиво заиграл в стакане, вспыхивая янтарными отблесками. Это был их приятный совместный вечерний ритуал возле камина — пока болезнь Рекса не приковала его к постели.

Вейд, усевшись на стул с витой спинкой, поднял стакан в молчаливом тосте — и взглянул в сторону пустого кресла напротив.

— Похоже, тебе не терпится прикончить коньяк отца.

Вейд напрягся, услышав голос Пайпер, но не доставил ей удовольствия, показав, насколько глубоко затронули его эти слова. Она лучше, чем кто-либо другой, знала об его отношении к алкоголю.

— Хочешь присоединиться? — неспешно вымолвил он в ответ, не потрудившись даже повернуть голову.

— Конечно! Почему бы и нет?

Он услышал, как Пайпер налила себе, а затем прошла по ковру, покрывавшему пол. Устало вздохнув, она опустилась в кресло, где прежде сидел ее отец. Ноздри Вейда защекотал свежий запах мыла и легкий аромат туалетной воды. Он искоса взглянул на Пайпер. Она приняла душ и переоделась в чистые джинсы и тонкий вязаный свитер. Под ним угадывались очертания ее тоненькой фигурки. Пайпер похудела, даже лицо у нее осунулось. Теперь она совершенно не была похожа на ту девушку, которая восемь лет назад отняла у Вейда сердце и растоптала его своими каблучками.