Интермир - Майкл Ривз

Однажды я заблудился у себя дома.

Нет, на самом деле все было не так уж и страшно. Недавно к дому пристроили крыло с детской для Головастика (он же – Кевин, мой младший братишка). Строительная пыль уже рассеялась, рабочие уехали – прошло не меньше месяца. Так вот, однажды я спускался по лестнице, потому что мама уже созвала нас к ужину. На втором этаже я свернул не в ту сторону и опомнился, только увидев обои в облачках и зайчиках. Заподозрив, что спутал право и лево, я решил снова взять ошибочный курс и уткнулся в кладовку.

Проплутав, я кое-как добрался до столовой, где папа и Дженни уже принялись за еду. Мама встретила меня этим своим Взглядом. Мои оправдания ее вряд ли убедили бы, поэтому я молча набросился на макароны с сыром.

Понимаете, о чем я? У меня, как утверждает тетя Мод, «топографический кретинизм» – просто дыра какая-то в голове. Я не отличаю правую сторону от левой, а уж о том, чтобы разобраться с «севером – югом» или «западом – востоком», и говорить нечего. Тем больше иронии в том, как все обернулось…

Впрочем, это я поторопился. Попробую рассказать так, как учил нас мистер Димас: не знаешь, с чего начать, – начинай с чего-нибудь. Вот с него-то и начну.

Подходил к концу осенний семестр в десятом классе, и все было бы нормально, если не считать обществознания – впрочем, ничего удивительного. Вел этот предмет мистер Димас, известный своим нестандартным подходом к обучению. Например, перед зачетом в середине семестра он заставлял нас с завязанными глазами втыкать булавки в карту мира – куда попадешь, о той местности и будешь писать. Мне достался Декейтер, что в штате Иллинойс. Некоторые ныли, получив Улан-Батор или Зимбабве. Да им просто повезло! Попробовали бы вымучить десять тысяч слов про дурацкий Декатур…

Ох уж этот мистер Димас со своими штучками! В прошлом году о нем даже в газете написали, на первой полосе, и чуть из школы не выгнали. Он объявил два параллельных класса враждующими феодами[1]и дал им задание: до конца семестра заключить мир. Очередная попытка переговоров провалилась, и на большой перемене феодалы пошли друг на друга войной. Так увлеклись, что несколько носов расквасили. А местные новости повторяли слова мистера Димаса: «Порой война необходима – она учит нас ценить мир. Полезно знать, как дипломатия помогает ее предотвратить. И я предпочитаю, чтобы дети усвоили этот урок на школьном дворе, а не на поле боя».

По школе поползли слухи, что учителю грозит увольнение. Дело дошло до самого мэра – еще бы, его сыночку в той драке хорошо досталось. Мы с мамой и Дженни – моей младшей сестренкой – сидели допоздна и пили какао, дожидаясь возвращения папы с заседания городского совета. Головастик посапывал у мамы на руках – она тогда еще кормила грудью. Папа вернулся за полночь, швырнул шляпу на стол и объявил: «Семь «за», шесть «против». Димас остается в школе, а я чуть голос не сорвал».

Мама поднялась, чтобы налить папе чая, а Дженни стало любопытно, зачем отстаивать мистера Димаса.

– Наша учительница говорит, от него одни неприятности.

– Так и есть. Спасибо, милая! – сказал папа, прихлебывая из чашки. – Вот только он один из немногих по-настоящему заботится об учениках, да и мозгов у него побольше чем с чайную ложку. А тебе, чертенок, – он указал трубкой на Дженни, – пора баиньки. Время не детское.

Вот такой у нас папа. Хоть он и рядовой член муниципалитета, иные уважают его побольше, чем мэра. Раньше папа был брокером на Уолл-стрит и до сих пор управляет акциями некоторых влиятельных жителей Гринвиля, включая и тех, что входят в школьное правление. Городские дела отнимают у него несколько дней в месяц, поэтому в остальное время папа водит такси. Я как-то спросил, зачем ему это: дохода от его биржевых инвестиций хватит, чтобы не умереть с голоду, к тому же есть мамина ювелирная мастерская… А папа ответил, что просто любит встречаться с новыми людьми.

Думаете, мистер Димас после этой истории испугался и стал осторожнее? Не тут-то было! Для итоговой контрольной по обществознанию он придумал такое, что даже для него было слишком. Разбил нас на десять команд по три человека в каждой, завязал глаза – любимая его фишка – и посадил в школьный автобус. Водитель, колеся по городу, высаживал команды наобум, в разных местах. Задание – за отведенное время добраться до контрольного пункта. Без карты. Один учитель было возмутился, что к обществознанию это не имеет никакого отношения, а мистер Димас сказал, что к обществознанию имеет отношение все. Он отобрал у нас мобильные, телефонные карты, кредитки и наличные, чтобы мы не вздумали проехаться на автобусе или такси. Надо было справляться самим, только самим.

Вот тогда-то все и началось.

Конечно, никакой особой опасности не было – Гринвилю далеко до Лос-Анджелеса, Нью-Йорка или даже злосчастного Декейтера. Что с нами могло случиться? Разве что какая-нибудь старушка отлупила бы сумочкой, если бы мы сдуру взялись помогать ей перейти через дорогу. Правда, я попал в одну команду с Ровеной Дэнверс и Тедом Расселом – а в такой компании всего можно было ожидать.

Школьный автобус укатил, обдав нас дымом из выхлопной трубы, и мы сняли повязки. Привезли нас куда-то в центр – это было ясно. Холодный октябрьский день. Народу почти нет, машин тоже негусто. Я огляделся в поисках указателей. Ага! Угол бульвара Шекли и Саймак-стрит.

Так вот мы где!

От неожиданности я чуть не лишился дара речи. Для меня от дома до почтового ящика три шага пройти и не заблудиться – уже подвиг, а тут… Как бы то ни было, я четко знал, где мы: на другой стороне дороги, через квартал – стоматология, куда нас с Дженни возили буквально пару дней назад!

Тед достал полученную от мистера Димаса карточку с координатами контрольного пункта.

– Так, нам нужен угол Мейпл и Вейл. Эй, Харкер, твой отец нас не подбросит?

Вот что вам надо знать о Теде Расселе: даже слово «ум» с ошибками напишет, и не потому, что тупой – хотя он и глуп как пробка, – а потому, что ему все без разницы. Он второгодник, на год нас старше. Толку от него никакого – одни идиотские шутки, над которыми даже первоклашки не смеются. Но я и придурка Рассела готов был потерпеть ради того, чтобы оказаться в одной команде с Ровеной Дэнверс.

Наверняка в школе были девчонки покрасивее и поумнее, но мне до них дела не было. Меня интересовала только Ровена. Но сколько я ни пытался, за два года в фильме, где она играла главную роль, мне удалось стать разве что простым статистом. Не то чтобы она меня ненавидела – просто не замечала. За все время учебы мы с ней едва ли пятью фразами перекинулись, из них четыре – об одном и том же: «Это не ты выронила?» или «Здесь занято?». Хоть для большого чувства и маловато, я все равно дорожил каждым ее словом.