Великая страна - Леонид Костюков

В конце девяносто седьмого Давид Гуренко сумел слегка подзаработать. Партнеры по бизнесу посоветовали ему немного расслабиться на Багамских островах. Там он сделал пластическую операцию на бровях и носу, а потом, поддавшись глупой рекламе, и переменил пол — на время, ради острых ощущений. После операции и адаптационного периода Дейла — так ее теперь звали, — выворачивая на хайвей, засмотрелась на собственную аккуратную американскую грудь и вмазалась в рекламный щит. Новоиспеченная вумен прошила головой пятиметровый стакан с Кока-Колой и, как вы уже догадываетесь, потеряла память. Хуже того, ее косметичка с документами укатилась в траву, и полицейский инспектор, чертов тупой пуэрториканец, который держался в отделении только за счет того, что местный лейтенант ненавидел пуэрториканцев и вынужден был это скрывать, так вот, инспектор ее не нашел. В итоге на койке местного госпиталя оказалось длинноногое приблизительно женское тело со множеством шрамов. В него вкачали семь кубиков парацетамола, а назавтра вызвали психоаналитика.

Психоаналитик долго морщил губы, а потом задал молодой леди несколько тонких и одновременно острых вопросов.

1. Не сосала ли она в младших классах шариковую ручку. Не грызла ли ее. 2. Не испытывала ли желания дернуть за стоп-кран или поработать огнетушителем. 3. Как складывались ее отношения с отчимом.

4. Нравилось ли ей вставлять вилку в розетку.

5. Приходилось ли ей есть огурец целиком.

Дейле было нелегко ответить на все эти вопросы. Во-первых, она неважно знала английский и лающую речь психоаналитика понимала хорошо если на треть. Во-вторых, во рту у нее все распухло. В-третьих, она ни черта не помнила. Поэтому на все вопросы она ответила неуверенным и жалобным «да», больше напоминающим блеяние. Из этого психоаналитик заключил, что молодая леди, скорее всего, выросла в проблемной семье, глухо завидуя старшему брату, потому что у того был пенис, и втайне желая переменить пол, чтобы трахнуть собственного отца. Будучи опытным медиком, психоаналитик заметил косметические шрамики и отнюдь не принял их за последствия аварии. Он диагностировал их как следы от операции по высветлению кожи.

Наутро компьютер вывел данные о трех симпатичных мулаточках, пропавших в течение последнего года в Айове, Огайо и Айдахо. Ориентировочно одна из них лежала теперь на койке у окна в провинциальном госпитале на Багамах, смотрела на синее небо и то вспоминала слово синий, то опять забывала его.

За три дня до выписки Мэгги (так теперь называли Дейлу, по первым буквам имен трех пропавших мулаток), когда уже был куплен на ее медицински удостоверенное имя билет для начала в Джексонвилл, штат Айдахо, в кабинет главврача госпиталя зашел редактор окружной газеты Горли Томсон.

Главврач Джерри Скайлз, цветной лысый мужчина примерно трехсот двадцати фунтов весу, расстегнул рубашку и подставил мясистое лицо бесшумно вращавшемуся кондиционеру.

— Хай, Горли, — сказал Скайлз. — Возьми джус в холодильнике.

— Тебе вынуть?

— Уверен. Как ты поживаешь?

— Благодарности. Как мой крестник?

— Затрахал всю семью и няньку впридачу.

— Рад, что у вас все в порядке.

— Благодарение Богу.

После этих машинально произнесенных фраз Томсон, человек с широкой спиной, достал кисет и принялся набивать трубку.

— Хороший табак, Горли?

— Где теперь купишь настоящий табак.

— Да. Мой отец каждый сентябрь ездил к чероки за настоящим табаком.

— Где теперь найдешь настоящих чероки.

— Только на техасской ярмарке.

— Но почему, Джерри, я умоляю тебя?

— Потому что на техасской ярмарке все можно найти.

Скайлз деликатно дождался, пока Томсон перестанет смеяться и вытрет глаза, а потом выключил кондиционер и посерьезнел.

— Слушай, Горли, — сказал он, — я готов заложить собственные шары, что ты пришел сюда не просто узнать о здоровье крестника.

— Тебя не проведешь, — сказал Томсон задумчиво. — Хорошо. Короче, Джерри, мне нужна твоя девчонка.

— Моя старуха? Салли?

— Великий Боже! Конечно, нет. Траханные черти! Джерри, у тебя есть выпивка?

Скайлз величественно указал на бар.

— Фух. Уверен, что не Салли. Я говорю о твоей идиотке, которая вмазалась в щит на шестнадцатой миле.

Главврач Скайлз с озабоченным видом поднялся из-за стола, отодвинув его животом. Потом подошел к окну и озабоченно осмотрел газон. Потом подошел к Томсону и положил ему руку на локоть.

— Ты видишь, Горли, — озабоченно сказал Скайлз, — я не спрашиваю тебя, зачем тебе нужна эта идиотка. Более того, я уже двадцать два года знаю Бетти и понимаю тебя очень хорошо. Я не понимаю, как ты не решился на такое раньше. Надеюсь, мы друзья, и я не стану тебе врать. С одной стороны, ситуация идеальная. У девчонки нет ни мозгов, ни родных, ни документов. Стоит снять ей угол в Восточном районе… Но с другой стороны, ее видел тут персонал. Были запросы. А что если завтра тут объявится федеральный агент с шилом в заднице и начнет…

— О, Джерри! — перебил Томсон главврача. — Я уверен, что мы не очень хорошо понимаем друг друга. Мне нужна эта девчонка не для интимного секса. Я хочу сделать с ней несколько больших интервью.

— Но зачем? Что ты надеешься услышать от высветленной сучки, у которой, к тому же, вышиблены мозги?

— Видишь ли, Джерри… — Томсон в затруднении прошелся по комнате.

— Ну. Томсон подошел к шторе и задернул ее.

— Девчонка не та, за кого себя выдает.

— Это нелегко, Горли, учитывая, что она ни за кого себя не выдает.

— Ты прекрасно понимаешь меня. Начнем с того, что никакая она не высветленная. И английский у нее не заторможенный, а просто неродной. Десять к одному, она из России.

Скайлз недоверчиво поднял бровь.

— Да, да, дружище. Ее костюм из русского магазина возле аэропорта. Потом, по словам старшей сестры, она пытается заначить одноразовую посуду.

— А шрамики…

— Она подрезала нос. Скорее всего, это русская евреечка или грузиночка, они не любят собственных носов. А если она оперировалась в ближайшем центре у Перкинса, он вполне мог уговорить ее и на перемену пола. Он набирает статистику для диссертации.

— А почему не уговорил, если мог?

— А почему ты думаешь, что не уговорил?