Глубокое наслаждение - Ольга Дашкова

— Ты не мог бы слегка приподнять голову, да, вот так, спасибо.

В залитой светом просторной мастерской, заставленной картинами, скульптурами, рамами, пустыми холстами, с запахом краски и пыли, шел творческий процесс.

— У тебя очень красивое имя.

— Да, родители большие оригиналы, — молодой человек, что стоит на небольшом постаменте, подняв одну ногу на тумбу, невольно улыбается.

Он совершенно обнажён, лишь бедра прикрывает легкая белая ткань, а на темных волосах золотой лавровый венок.

— И у тебя очень красивая улыбка.

Парень слегка краснеет и улыбается снова. Ему нравится приходить в эту мастерскую, несколько месяцев назад ему написали в одной из социальной сети, предложили подработать натурщиком. Неплохая подработка для двадцатидвухлетнего студента факультета физической культуры и спорта. И вот уже два месяца он приходит несколько раз в неделю к этому молодому мужчине, успешному художнику и скульптору, чтобы позировать для его новой работы.

— Как я уже тебе говорил, я готовлю серию работ в античном стиле. Ты, Давид, идеально подходишь под образ молодого бога, сошедшего с Олимпа. Не устану повторять, но у тебя очень красивое тело. Ты словно сам Давид Микеланджело. Живое воплощение этой безупречной и гениальной работы.

— Тогда вы сами Микеланджело. Спасибо, Александр Владимирович.

Мужчина лепил идеальную фигуру своего идеального натурщика из белой глины. Четкие линии, плавные изгибы, мышцы, безупречный профиль. В нем все безупречно.

— Я просил называть меня без отчества, я всего лишь на десять лет старше тебя. Александр или просто Алекс.

— Да, хорошо.

Давид зашевелился, белая ткань сползла с его бедер, открывая взору член в спокойном состоянии, он лежал ровно на гладко выбритых яичках. Александр дольше, чем обычно задержал взгляд на головке, закрытой крайней плотью.

— Да, ты прав, здесь ужасно жарко.

Мужчина снимает с себя рабочую, перемазанную в глине футболку, смеется, чтобы разрядить обстановку, откидывая ее в сторону.

— У тебя тоже красивое тело. Занимаешься каким-то спортом? — Давид пытается поднять ткань, не уронив с головы венок, но получается плохо.

— Нет, не особо. Когда есть время, хожу в зал, но времени всегда не хватает, сам видишь, выставка на носу, а много работ не готово.

Александр обводит руками мастерскую, где местами царит полный хаос.

— Могу я тебя попросить не накидывать на бедра ткань. Если, конечно, тебя не смущает то, что ты ничем не прикрыт.

— Без проблем. И нет, меня не смущает. Кстати, могу потренировать вас в зале, я подрабатываю в одном в фитнес-клубе. Подберем программу.

— Да, было бы здорово. Спасибо.

Давид раскрывался сеанс за сеансом и переставал стесняться. Хотя удивительно, до чего скромный парень при его внешности. Обычно такие красавчики заносчивы и избалованны вниманием. Александр увидел его в университете, где вел пару лекций по просьбе друга. Парень был в центре внимания всех девочек потока. Хорошо сложен, приятная улыбка, красивое тело.

— У тебя не только красивое тело, но и красивый член.

Давид закашлялся и покраснел, опуская глаза на свой детородный орган. А Алекс снова засмеялся, продолжая работать с глиной. Но взгляд теперь смотрел только на член Давида и его аккуратно поджатые яички.

— У тебя есть девушка?

— Нет.

— Почему? Ты лукавишь, наверняка отбоя нет от девчонок. С твоей-то внешностью.

— Девчонок много, но как-то все не складывается.

— Они тебя не возбуждают?

— Не то чтобы, но это сложно объяснить.

— Я тебя смущаю своими вопросами?

— Нет, мне очень интересно с вами… с тобой.

Давиду нравился Александр. Высокий, крепкий, сильные руки, подкаченное тело, слегка отросшие темные волосы, зачесанные назад, челка постоянно падает ему на глаза. Он ее смахивал рукой назад и марал себя глиной.

— Но все-таки ты смущен. Это, наверное, из-за того, что я одет, а ты голый. Мы это исправим.

И мужчина, тут же зацепив двумя чистыми пальцами трикотажные брюки, спускает их вместе с бельем вниз, перешагивает босыми ногами, отодвигая одежду в сторону. Теперь он стоит, совершенно обнаженный, напротив такого же обнаженного натурщика.

Давид не успевает ничего сказать, только слегка приоткрывает рот от неожиданности и увиденного. Его обзору совершенно ничего не мешает, он видит дорожку из коротких темных волос, член, свободно свисающий ниже яиц, с крупной неприкрытой головкой.

Александр продолжает работать, член колышется от его движений. Давид не может отвести от него глаз, но все-таки отводит, сглатывая слюну. Не то чтобы он не видел голых мужчин, их полно, то в раздевалке универа, то в душевой фитнес-клуба. Но никто никогда не стоял перед ним специально голым и так открыто.

— А у тебя есть девушка? — чтобы как-то отвлечься от мыслей о мужских телах, Давид задал первый на ум пришедший вопрос.

— Нет, тоже нет. Была жена.

— Почему была?

— Тоже как-то не сложилось.

В помещении повисла тишина, в лучах падающего на пол солнца летали пылинки. Давид снова вернулся взглядом к фигуре Александра. На его широкой груди тоже была темная растительность, но узкая дорожка, что уходит вниз к паху, его притягивала больше.

Опустив взгляд ниже, член был слегка увеличен, Давид резко вернулся к лицу Александра, замечая, что тот смотрит ниже его пояса, продолжая работать. Давид никогда не видел вживую эрегированный мужской член. Только в порно.

Хотя, нет, было только раз, когда он случайно застал в душевой фитнес-клуба двух геев. Они целовались, ласкали друг друга, сжимая члены, терлись ими. Давид тогда сильно залип на эту картину. Но, как ни странно, она не вызвала у него отвращения.

И вот сейчас, вспомнив тот случай, Давид не мог отвести глаз от члена Алекса, или даже прикрыть их. Перед глазами были два органа, возбужденных, налитых кровью, крупных. Сильные руки сжимали их, лаская то себя, то партнера, то одновременно сразу два.

— Тебе нравится то, что ты видишь?

— Что?

— Ты смотришь на мой член. Тебе нравится то, что ты видишь?

— Я не понимаю.

— Ты возбужден. Посмотри.

Давид смотрит на свой член, он на самом деле слегка возбужден.

— Извини, я не хотел.

Парень прячет глаза, прикрывает себя руками, выходя из образа бога Олимпа. Алекс откладывает инструмент, вытирает руки влажной тряпкой, медленно идет к Давиду. Его член тоже слегка возбужден, раскачивается на ходу. Подходит совсем близко.