Зверь появляется вовремя - Игорь Сергеевич Бобровский

Игорь Бобровский

Зверь появляется вовремя

Алевтине.

Волк разинул пасть

Наземь пролилась слюна

Время замерло

Матвей резко крутанул руль. Паджеро бросило на берег и машина затихла.

Матвей Огурцов быстро вылез из авто и захлопнул дверцу. Его голова вздёрнулась, подбородок заострился и принял хищный вид в отбрасываемой на песок тени. Мужчина осматривался, вертя головой. Пазухи носа раздувались, человек принюхивался, ловил запах песка, ветра и волн. Ощутив их, он повернул голову влево, взглянул на кромку елей в стороне от пляжа. Нахмурился, потянулся к кустарникам. Наконец, сделал два шага по направлению к хвойным и снова замер. Запах елей трудно давался ему, он был слишком живым, слишком терпким. Они пахли чем-то лёгким, освежали. Вздрогнув, Матвей помотал головой, отряхиваясь от наваждения. Запах живой силы, запах жизни вызывал судорогу, ему захотелось сблевать все те образы и воспоминания, что поднимались внутри него, при очередном вдохе.

Подняв левую руку, Матвей с размаху ударил себя по щеке. Лучше. Запах вылетел со свистом, улыбка хищника стала натуральной на волевом лице мужчины. Он расплылся в улыбке, довольный своей маленькой победой. Повернувшись к машине, Матвей в два прыжка оказался у багажника. Открыл, посмотрел на связанную девушку, с уже онемевшими ногами. Его правая рука нащупала пачку сигарет в кармане куртки. Мужчина закурил, стоя у открытого багажника. Взгляд мужчины ёрзал по девушке, ощупывал молодое обездвиженное тело. Докурив, он отбросил окурок и тот отлетел недалеко. Приземлившись в песок, он никак не мог затухнуть. Огонь, сжигающий бумагу не угасал. Он жил и разгорался. Окурок сигареты валялся около машины, выступая единственным и укоряющим свидетелем событий, разыгрывающихся на пустынном пляже залива в этот теплый июньский вечер.

Ровно до той секунды, пока тяжелый сапог Матвея не опустился на живой огонь и всё не затихло окончательно. Жизнь на пляже замирала. Она убегала прочь, стремилась покинуть пляж, спешила спрятаться в еловых ветвях кустарника, утонуть в тихо накатывающих волнах, раствориться в затихающем ветре. Жизнь угасла, пережидая накатившую на берег пляжа бурю.

Матвей оглядывался, прищуриваясь. Он больше не спешил. Раздробив о коленку поднятый сук, он откинул палки к ближайшим елям, прокричал:

– Я тут хозяин! Ясно?!

Ответа, конечно, не последовало, и тогда Матвей захохотал.

Сорвалась с веток какая-то пичуга и быстро улетела. Матвей победоносно улыбался: как просто всё вышло, как легко и удачно. Он чуть не присвистнул от восторга, но тут же опомнился. Отступил обратно к машине, замер, снова попятился. Быстро открыл багажник, не без труда вытащил и положил девушку на песок. Убрал волосы с её лица и вгляделся. Глаза её были закрыты. У глаз были глубокие впадины, как у утопленницы. Да, подумал Матвей, она похожа на труп. Без движений, с черными волосами, закрытыми веками и изможденным лицом.

Матвей перестал улыбаться.

– Эй, очнись! – Он легонько похлопал связанную по щекам.

Но связанная не просыпалась. Матвей стоял подле неё в недоумении. Опущенные руки его начали было дрожать. Он поднял их, успокаиваясь. Руки мужчины машинально и яростно стали ощупывать куртку, в лихорадочном поиске только что убранной им пачки отравы.

Тут же что-то сильно сдавило его ногу. Матвей в изумлении посмотрел вниз.

Верёвки рвались под напором волчьей силы. Последний пут спал и волк поднялся в полный рост напротив обездвиженного изумлением и страхом человека. Волк, а вернее волчица, спокойно стояла напротив мужчины и смотрела в его глаза, гипнотизируя и замораживая на месте недавнего охотника. Роли сменились. Новая жертва затряслась, когда через пару секунд, осознание этого факта окончательно утвердилось в перепуганном, ставшим вмиг таким жалким и маленьким человеке.

Волчица подняла лапы, ударяя ими в грудь Матвея. Тот упал. Зверь поднялся на его грудь.

Вернувшаяся на ветви елей пичуга, поднявшийся ветер и усиливающиеся волны залива наблюдали, как волчица неустанно склоняет и поднимает голову над быстро меняющим цвет песком. Яростно рвёт добычу и, изгибаясь всем туловищем, смотрит на поднимающуюся луну, выпускает в песок когти и протяжно воет.