Череп мира - Кейт Форсит

Дани, Мишель и Саре, сестрам по духу, в память о множестве удивительных приключений, пережитых вместе в дни нашего детства

Натуральная магия… это ни что иное, как глубочайшее понимание тайн природы.

Дель Рио, «Исследования о природе магии», 1606

В природе естественным образом существуют вещи, которые маг осуществляет при помощи своего искусства.

Пико делла Мирандола, «900 тезисов», 1486

Нила погружался в глубину океана, его глаза были широко раскрыты, руки вытянуты вперед. Аквамариновая вода потемнела, став фиолетовой, и юный фэйргийский принц опускался в ее сумрачные глубины, помогая себе движениями мощного хвоста. Его ноздри были зажаты, жабры по обеим сторонам шеи трепетали, открываясь и закрываясь в такт его дыханию. Повсюду вокруг носились крошечные фосфоресцирующие рыбки, и он заметил, как под ним промелькнула зазубренная тень великанского меченосца. Он взглянул вверх и увидел поверхность воды, поблескивающую и колышущуюся в ста футах над ним. Темные силуэты рыб парили наверху, точно птицы на ветру, а повсюду вокруг размытыми розовыми, голубыми и коричневыми пятнами виднелись морские цветы.

Нила висел в воде, а его руки проворно сновали среди гроздьев уродливых серых ракушек, лепившихся к скалистым рифам. Взяв в руку острый коралловый нож, зажатый у него в зубах, он как рычагом принялся открывать им ракушки, целиком проглатывая нежных моллюсков. Время от времени он ухмылялся, складывая очередной маленький сияющий шарик в сплетенный из водорослей мешок, висевший у него на поясе.

Что-то заставило его обернуться. Прямо на него плыла тигровая акула, грозно обнажив два ряда мелких острых зубов. Крошечные глазки со зловещей внимательностью были прикованы к Фэйргу.

Нила развернулся и нырнул, грациозно работая хвостом, сквозь завесу водорослей и актиний в глубокий грот. Акуле, чуть было не врезавшейся носом в риф, пришлось резко свернуть. Нила видел, как ее тень плавала туда-обратно, туда-обратно, пока наконец не исчезла, оставив лишь синевато поблескивающую воду.

Фэйргийский принц ждал, хотя сердце у него уже начало болезненно колотиться. Он находился под водой слишком долго, но все же не осмеливался всплыть на поверхность, пока не был точно уверен, что акула уплыла. Он оглядел грот в поисках другого выхода и увидел огромную волнистую раковину, запутавшуюся в водорослях. Своим коралловым ножом он вскрыл ее, обнаружив внутри крупный матовый шарик. Зажав его в руке, он ударил своим серебристым хвостом и устремился к поверхности.

Он плыл вверх в потоках света, просачивавшегося сквозь толщу воды. Потом случайно взглянул на жемчужину — и замер, хотя его легкие уже горели мучительным огнем. В отличие от остальных жемчужин, эта была темной и дымчатой, невероятно большая и совершенной формы. Он покатал ее в пальцах, нахмурившись, потом бережно спрятал в мешок.

Через подернутую солнечной рябью воду проступило расплывающееся лицо девушки с каштановыми волосами, беспокойно вглядывающейся в глубину. Он сильнее заработал хвостом, выскочив из воды, и, подхватив ее, утянул вниз. Ее беспокойство тут же сменилось облегченным смехом, и он поцеловал ее улыбающиеся губы, пробежав ладонями по ее гладкой загорелой коже и принимая свою сухопутную форму, чтобы тут же сплестись с ней.

Она прильнула к нему, сказав робко:

— Тебя так долго не было, Нила. Что ты делал? Я беспокоилась…

Он ласково поддразнил ее:

— Боялась, что я утонул? Фанд! Ты же знаешь, что я лучший ныряльщик на глубину в моей семье. Чтобы я да утонул на таком мелководье!

— Даже члены фэйргийской королевской семьи могут утонуть, — парировала он. — Ты мог удариться головой или попасться гигантскому спруту. Лучше бы ты не плавал туда, куда я не могу плыть вместе с тобой.

Фанд была стройной девушкой с полногубым ртом и яркими, совершенно человеческими глазами, хотя пальцы на руках и ногах у нее были точно такими перепончатыми, как у любого Фэйрга. Пряди мокрых волос достигали ей до колен, а из одежды на ней был лишь пояс из морских водорослей и ракушек с привешенным к нему небольшим кривым кинжалом. Дочь фэйргийского воина и человеческой женщины, она была рабыней королевской семьи, которую взяли в южные моря, чтобы помогала фэйргийским королевам в родах. Нила был здесь вместе с другими молодыми воинами, защищавшими женщин и младенцев, пока они не окрепнут достаточно, чтобы перенести долгий обратный путь в холодные северные моря.

Нила вновь поцеловал ее, заставив забыть обо всех страхах, и развернулся так, чтобы волна несла их к берегу. Легкая зыбь нежно покачивала их, вода была теплой и ласковой. Высокие выступы скал надежно защищали маленькую бухточку от чужих глаз, так что сейчас они могли без стеснения исследовать тела друг друга, перешептываясь и улыбаясь, дразня и наслаждаясь. Обычно им приходилось торопливо совокупляться на острых камнях на берегу или в населенных призраками холодных развалинах башни ведьм, где не отваживался появляться больше никто. Но этот последний месяц стал для них настоящим блаженством.

В кои-то веки избавившись от бессмысленной жестокости своих многочисленных братьев, Нила нежился в теплой воде, ныряя за жемчужинами и занимаясь любовь с Фанд на мягком прибрежном песке без страха быть обнаруженным. Не то чтобы его отец или братья осудили бы его связь с юной рабыней-полукровкой. В конце концов, разве не для этого так или иначе предназначены все женщины? Ни одному из его братьев ни разу не приходило в голову дважды взглянуть на Фанд, считавшуюся бесполезной, поскольку она не унаследовала способность своего отца-Фэйрга принимать морскую форму. Ее нежное личико и аквамариновые глаза были слишком человеческими, чтобы считаться красивыми, а чистокровных Фэйргиек вполне хватало, чтобы его братьям было чем заняться.

Но вот если бы кто-то из его братьев заподозрил, что Нила искренне привязан к полукровке, они отобрали бы ее у него просто ради забавы. Они использовали бы ее в своих садистских играх, а потом, пресытившись этим развлечением, прикончили бы ее. Всех фэйргийских принцев растили жестокими и честолюбивыми, и в отношениях братьев преобладали ненависть и соперничество. То, что Нила был самым младшим из семнадцати сыновей и унаследовать украшенную черным жемчугом корону ему вряд ли грозило, ничего не меняло. У Фэйргов была нелегкая жизнь. В почете были сила и жестокость, а сострадание высмеивалось как слабость.

Но мать Нилы была доброй женщиной. Она попыталась защитить сына от безжалостного соперничества со старшими братьями, и поскольку она была самой младшей из всех королев, а у короля Фэйргов было еще шестнадцать сыновей, в какой-то степени ей это удалось. Нила вырос, получив какие-то представления о любви и нежности, и когда его отец-король проиграл его мать в кости, его переполняли невыразимая ярость и боль. Оказавшись за пределами королевской пещеры и измученная жестокостью нового мужа, его хрупкая мать вскоре умерла, оставив в душе Нилы неукротимую ненависть к отцу и таким, как он.