Азартная игра - Феликс Фрэнсис

Посвящается моей внучке Сьенне Роуз

С благодарностью моему кузену Неду Фрэнсису, консультанту по финансам, а также служащим «Калкин Паттисон энд Компани Лтд»

И еще, конечно, как всегда, Дебби

Я стоял рядом с Гебом Коваком, когда его убили. Точнее было бы сказать, расстреляли.

Выстрелили три раза с близкого расстояния, две пули угодили в сердце, одна – в лицо; и он точно умер прежде, чем упал на землю, и уж определенно до того момента, когда убийца, сделав свое черное дело, развернулся и скрылся в толпе зрителей, прибывших на «Гранд нэшнл»[1].

Все произошло так быстро, что ни Геб, ни я, ни кто-либо другой не смогли предотвратить это несчастье. Я даже не успел понять, что происходит, как все уже было кончено, Геб лежал мертвый у моих ног. Сомнительно, что и у самого Геба было время осознать, что жизнь его в опасности, прежде чем пули вонзились в его тело и земное существование для него подошло к концу.

Наверное, я нахожу в этой мысли некоторое утешение.

Ведь я любил Геба.

А вот кто-то другой – определенно нет.

Убийство Геба Ковака круто изменило обстановку на ипподроме для всех и каждого, самому-то ему было уже все равно. Полиция занялась ситуацией с присущими ей настырной въедливостью и эффективностью и за полчаса до начала отменила одно из грандиознейших мировых спортивных событий. И заставила свыше шестидесяти тысяч зрителей терпеливо простоять в очереди несколько часов, с тем чтоб на выходе они смогли записать имя и адрес каждого из присутствующих.

– Но вы должны были видеть его лицо!

Я сидел за столиком напротив усталого инспектора-детектива в зале одного из ресторанов, откуда всех посетителей попросили вон и где устроили нечто вроде штаба по чрезвычайным ситуациям.

– Я ведь уже говорил вам, – ответил я. – Я не смотрел этому человеку в лицо. – И снова попытался вспомнить эти последние несколько роковых секунд, и понял, что отчетливо помню лишь одно – пушку, из которой он стрелял.

– Так это был мужчина? – спросил инспектор.

– Думаю, да, – ответил я.

– Черный, белый?

– Пистолет был черный, – ответил я. – С глушителем.

Не слишком большая помощь следствию. Я и сам это понимал.

– Мистер… э-э… – Инспектор сверился с записями в блокноте, что лежал на столе. – Фокстон. Что еще вы можете сказать нам об убийце?

– Простите. – Я покачал головой. – Все произошло так быстро…

Тогда он решил зайти с другого конца.

– Скажите, насколько хорошо вы знали мистера Ковака?

– Довольно хорошо, – ответил я. – Мы работали вместе. Последние лет пять или около того. Я бы даже сказал, нас можно было назвать друзьями. – Тут я сделал паузу. – По крайней мере, по работе.

Просто невозможно было поверить, что он мертв.

– И какого рода то была работа?

– Финансовые услуги, – ответил я. – Мы были независимыми финансовыми консультантами.

В глазах детектива отразилась скука, и я не преминул это заметить.

– Конечно, не столь занимательно, как принимать участие в «Гранд нэшнл», – добавил я. – Но и не так уж плохо.

Тут он посмотрел мне прямо в глаза.

– А вы что, когда-нибудь скакали на приз «Гранд нэшнл»? – В голосе звучал сарказм, на губах играла улыбка.

– Вообще-то, да, – ответил я. – Дважды.

Улыбка тотчас поблекла.

– О, – коротко заметил он.

«Вот именно, что «о», – подумал я.

– И во второй раз, представьте, даже выиграл.

Вообще-то, мне было не слишком свойственно говорить о прошлой жизни и уж тем более – хвастаться своими достижениями. Я молча упрекнул себя за эту несдержанность, но меня начало реально раздражать отношение этого полицейского не только ко мне, но и к моему убитому коллеге.

Он снова сунулся в свои записи.

– Фокстон, – прочел он вслух. Потом вновь поднял глаза. – Случайно не Фокси Фокстон?

– Ага, он самый, – ответил я, хотя уже давно расстался с прозвищем «Фокси» и предпочитал, чтоб меня называли настоящим моим именем, Николас, которое, как мне казалось, куда больше подходит для серьезной жизни в Сити.

– Так-так, – заметил полицейский. – А знаете, я даже выиграл на вас несколько фунтов.

Я улыбнулся. Вполне возможно, что он не только выиграл, но и потерял на мне несколько фунтов, однако напоминать ему об этом я не собирался.

– Сегодня, значит, не выступаете?

– Нет, – ответил я. – Уже давно не выступаю.

Неужели со времени моего последнего участия в скачках прошло уже целых восемь лет? Порой казалось, это было вчера, а временами – что с тех пор прошла целая вечность.

Полицейский что-то записал в своем блокноте.

– Так, значит, вы теперь финансовый консультант?

– Да.

– Шаг вниз по наклонной плоскости, вам не кажется?

Я мог бы сказать ему, что, уж во всяком случае, это куда как лучше, чем быть полицейским, но решил промолчать. Хотя в целом был готов скорее согласиться с ним. Вся моя жизнь напоминала скольжение вниз по наклонной плоскости с того времени, как я брал одно препятствие за другим в Эйнтри верхом на полутонне лошадиной плоти.

– И кому же вы даете свои советы? – осведомился он.

– Любому, кто готов за них заплатить, – немного дерзко ответил я.

– Ну а мистер Ковак?

– Он тоже, – ответил я. – Мы оба работали на фирму независимых финансовых консультантов в Сити.

– Здесь, в Ливерпуле?

– Нет, – ответил я. – В городе под названием Лондон.

– На какую именно фирму?

– «Лайал энд Блэк», – сказал я. – Наша контора находится на Ломбард-стрит.

– По какой, по-вашему, причине кто-то захотел разделаться с мистером Коваком?

Этот же вопрос я задавал себе снова и снова на протяжении последних двух часов.

– Не знаю, – ответил я. – Понятия не имею. Все любили Геба. Всегда такой веселый, улыбающийся. Всегда был душой компании.

– Как долго вы с ним знакомы, вы сказали? – спросил детектив.

– Пять лет. Мы пришли в фирму в одно и то же время.

– Я так понял, он был гражданином Америки.