Пустой трон Одиссея - Рю Эмерсон

Глава 1

— Но я не прошу невозможного! Понимаешь? Всего лишь… каплю уважения? — Габриэль тряхнула головой, и по ветру разлетелись длинные золотые волосы. Она украдкой взглянула на спутницу: — Ты смеешься надо мной?

Зена перехватила поводья и прикусила губу, пытаясь сдержать улыбку;

— Конечно, нет. Но подумай сама, в такой ситуации даже капля уважения — нечто невозможное.

— Я… — Габриэль вздохнула. — Ну хорошо, не уважения, так просто вежливости! Конечно, мы были не в храме Аполлона Дельфийского. Возможно, там эти люди вели бы себя по-другому. Да, мы были на постоялом дворе. Но я даже не говорила ни с кем из них и, конечно, держалась не как — э-э — потаскушка. Совершенно не понимаю, почему мужчина на постоялом дворе не может вести себя с девушкой прилично!

Зена направила лошадь по узкому, заросшему травой оврагу. День становился жарким, а вода закончилась еще в полдень. Задумав обогнать Зену и пойти первой, Габриэль пробиралась по краю каменистого откоса.

— Габриэль, ведь смешно ожидать от солдат, сидящих там, хоть каких-то манер. Кроме ужасных, разумеется. Ты же сама из деревни и не первый месяц странствуешь — пора бы тебе знать, что некоторые мужчины…

Габриэль была слишком возмущена, чтобы согласиться:

— Да, я понимаю, что все так и есть, но я не понимаю, почему так должно быть! Ведь не станешь ты отрицать, что я вела себя, как ты велела. Я сидела в углу и болтала с женой хозяина! Только изредка осматривалась… — Ее карие глаза бросили на спутницу негодующий взгляд.

— А какой-то солдат, только что вернувшийся из Спарты, пытался утопить дородные невзгоды в добром кубке вина. И вот, подойдя к хозяйке за новой порцией, он ущипнул тебя. Наверное, ты как раз осматривалась. — Синие глаза Зены не выражали одобрения, однако голос оставался прежним. Дорога становилась все более неровной, и внимание Габриэль было полностью поглощено ею. Девушка даже не заметила издевки.

— В следующий раз, если кто-то протянет к тебе лапы, — визжи. Даже если он дотронется до тебя, то сто раз пожалеет и тысячу раз подумает, прежде чем сделать это снова. С кем бы то ни было.

Последовал сердитый вздох, даже более возмущенный, чем прежде:

— Ах, Зена! Тебе вечно приходится меня опекать! Это ужасно!

— Приходится, но не всегда. Иногда ты выкручиваешься самостоятельно. Пару раз и ты помогла мне. По-мнишь, что сама сказала недавно? «Дерись, а я буду болтать». Твой язык выручает нас, когда сила бесполезна. Каждому свое.

— Ты вот — сражаешься, — голос Габриэль звучал тускло.

Зена дернула ее за хитон:

— И что из этого? Невежа, который ущипнул тебя, тоже умеет сражаться. Почти все могут сражаться. Я дерусь лучше, чем он, но это дела не меняет. Любой может научиться убивать — для этого не нужно ни усилий, ни таланта: ничего особенного. Ты делаешь нечто более тонкое, Габриэль, — ты творишь.

— Да нет же, — девушка приостановилась, чтобы взглянуть на подругу, и снова переключила внимание на дорогу. — Я пересказываю известные истории, вот и все.

— Ну, истории известны не всем, а если их и слышали, то не принимали близко к сердцу. Ты умеешь рассказать так, что история оживает. Чем ты хуже паренька, которого мы видели? Того самого, что закрывал глаза, когда пел?

— Гомера, — подсказала Габриэль. Она покачала голо-вой, ухватилась за ветку и, помедлив, двинулась дальше. — Только он хочет сменить имя и зваться Орионом. Не понимаю, зачем? Гомер замечательное имя. Знаешь, я бы хотела, чтобы он побывал в Илионе — прости, в Трое — и увидел прекрасную Елену. Думаю, он написал бы чудесную историю: война, начавшаяся из-за любви, герои, пришедшие со всей Греции… Обо всем этом.

— Может быть. А может быть, Габриэль придумает историю поинтереснее? Будь в тебе больше эгоизма, ты стала бы настоящим адом, слагателем песен.

— Я очень эгоистична, — задыхаясь, выпалила Габриэль. — Поэтому я остаюсь с тобой. Так я узнаю гораздо больше историй. И не только те, в которых мы сами за-путаемся, но и те, которые нам расскажут.

Зена выбирала путь по сырому и топкому дну оврага и медленно следовала за Габриль. Для коня этот путь был нелегким. Габриэль набрала воздуха в грудь и наконец продолжила:

— Но это не просто эгоизм — я о моем желании остаться с тобой. Наверное, кого-то устраивает получать истории из вторых рук, а потом расцвечивать их и рас-сказывать по-своему. А мне нравится жить настоящей жизнью и истории узнавать от тех, кто их прожил. Кстати, Гомер должен быть счастлив: не придется тратить полжизни на споры с отцом. Согласна?

Зена внимательно рассматривала подругу. Габриэль частенько казалась окружающим просто болтливой глупышкой, но она видела и понимала больше других. Она была доброй и честной. А еще чуткой. Воительница покачала головой: «Она чудесная малышка и к тому же от-лично готовит. А я успела проголодаться».

— Я рада, что ты так думаешь. Не стоит жалеть о том, чего не можешь получить. Особенно, когда сама от этого отказалась.

Габриэль обернулась взглянуть на нее. Зена слегка улыбалась; судя по выражению глаз, разговор забавлял ее.

— О, я знаю.

Ненадолго воцарилось молчание, и, пока девушки поднимались по склону, раздавалось лишь бренчание сбруи. Зена отпустила поводья, и ее конь мирно двигался вперед, — но вдруг тревожно заржал и слегка ткнул Габриэль в плечо.

Габриэль, нахмурившись, посмотрела на него:

— Тебе не кажется, будто он хочет нам что-то сказать? Например, что там кто-то прячется, и, может быть, даже не один: нас поджидают, задумали напасть?

— Сомневаюсь. Кому придет в голову прятаться в глухом овраге? Чудаков вроде нас немного. Скорее, конь почуял воду. Когда-то я была в этой части Итаки; кажется, неподалеку должна быть вода, — Зена осторожно подтолкнула подругу к обочине: — Подожди здесь. Я схожу на разведку и дам тебе знать.

— А… Отлично! Я… Да-да, я посижу здесь, — весело отозвалась Габриэль, но ее карие глаза были печальны.

Зена ободряюще улыбнулась и пошла вперед. Конь был беспокоен, но поведение его говорило не о близости других лошадей — а значит, и людей. Конь шел позади хозяйки, тычась мордой ей в плечо каждый раз, когда она останавливалась, чтобы осмотреться. Дорога становилась все уже и круче. Зена взбиралась вверх, стараясь уловить малейший шорох, непохожий на сонные звуки полуденного леса. Ее шаги и стук копыт коня скрадывала густая трава. Впрочем, Зена и так могла не-слышно пройти где угодно. Если